Леонид Сандалов - После перелома

Напряженно работали все управления и отделы штаба фронта. На нас, как обычно, лежала обязанность контроля за подготовкой войск к наступлению, согласование и увязка возникавших вопросов, которых, естественно, было очень много. Штаб непрерывно занимался сбором, изучением и анализом данных о противнике. Кроме того, необходимо было строго следить за тем, чтобы все подготовительные мероприятия, проводимые войсками накануне наступления, максимально скрыть от противника, его разведки. Большой коллектив работников штаба занимался своими привычными делами сосредоточенно, без суеты и торопливости. Все — будь то генерал, офицер, сержант или рядовой телефонист — отчетливо сознавали, что длительная и трудная борьба в Прибалтике приближается к решающему периоду — освобождению столицы Латвии Риги.

Штаб трудился рука об руку с политработниками. Правда, офицеров политуправления в горячее время перед наступлением, как и в разгар боев, мы видели редко — в основном тогда, когда кто-либо из них наведывался на короткое время к нам, чтобы уточнить оперативную обстановку. Они занимались непосредственно на передовой своим ответственнейшим делом целеустремленно, неутомимо и в полном смысле слова непрерывно.

Суть проводимой накануне большого наступления партийно-политической работы сводилась к одному — обеспечить укрепление морального духа воинов, их наступательного порыва. На практике это означало проведение огромного числа тщательно продуманных, всесторонне подготовленных мероприятий. Проходили партийные и комсомольские собрания, совещания агитаторов, собрания и совещания партийного и комсомольского актива, причем, как говорится, на разных уровнях — от взводов до дивизий. Должен отметить, что каждый сбор людей во фронтовой обстановке был сам по себе исключительно сложной задачей. Однако политработники вместе с командирами подразделений, частей и соединений проявляли удивительную изобретательность и оперативность, собирали коммунистов и комсомольцев для обсуждения главного вопроса: что надлежало делать в бою, чтобы увлечь весь личный состав вперед, на разгром врага. При этом, конечно, основное внимание уделялось тому, как решения собраний довести до сознания каждого бойца. Политработники, партийный и комсомольский актив, состоявший из сотен и тысяч офицеров, сержантов, рядовых, умел мобилизовывать людей призывным словом и еще больше — личным примером. Этот актив все видел, все знал, обладал неограниченным авторитетом и был по-настоящему огромной силой.

Штабные работники тоже выступали перед воинами, и это помогало им глубже, вернее понять настроение людей, состояние их морального духа, укрепляло уверенность в успехе намеченных планов.

Мне хорошо запомнилось, как во время одной из бесед с личным составом полка, готовившимся первым атаковать вражеские позиции на участке главного удара, один из солдат, неторопливо оглядев своих товарищей, сказал спокойно и твердо, как бы размышляя вслух:

— Ну, теперь-то мы фашистов к морю прижмем!

— Только прижать-то надо надежно, чтобы не вырвались, — добавил я.

— Не беспокойтесь, товарищ генерал, не дадим убежать! — воскликнул другой боец, и столько горячей уверенности и задора прозвучало в его словах, что все стоявшие вокруг заулыбались.

— А чего же беспокоиться, когда за дело берутся такие орлы, как вы! — подбодрил я бойцов, заканчивая беседу.

Таких встреч и бесед у каждого из нас было немало. Фронтовой опыт свидетельствует, что, чем труднее и ответственнее были задачи, которые ставились перед войсками, тем большее значение приобретало личное общение командования с рядовыми воинами — непосредственными исполнителями оперативных и стратегических планов на полях сражений.

12 сентября состоялось еще одно расширенное заседание Военного совета фронта с участием военных советов и начальников политотделов армий, а также начальников фронтовых управлений. Подытоживались все мероприятия по подготовке операции.

В конце заседания генерал армии Еременко уточнил: начало наступления после часовой артиллерийской подготовки в 10 часов 14 сентября, наземные войска занимают исходное положение в течение двух ночей — на 13 и на 14 сентября; авиация приземляется на подготовленные передовые аэродромы после первых вылетов в день наступления.

Однако еще утром 13 сентября, когда командование войск фронта проверяло готовность дивизий в первом эшелоне, части, действовавшие на правом фланге, уже завязали бои, а вернее, начали преследовать отходящие войска противника.

Я уже упоминал, что войска 2-го Прибалтийского фронта вышли к оборонительному рубежу противника «Цесис» только в центре и на левом крыле. А правофланговые войска фронта остались в районе Гулбене перед рубежом «Валга». Поэтому передний край правофланговой 10-й гвардейской армии растянулся на 80 километров уступом назад.

Командующий армией генерал М. И. Казаков, чтобы не отвлекать гвардейские дивизии с главного направления, выставил для обеспечения растянутого правого фланга в виде завесы 118-й укрепрайон в составе пяти пулеметно-артиллерийских батальонов, стрелковую дивизию, приданную из фронтового резерва, и вновь сформированную особую группу. В нее были включены учебный батальон запасного армейского полка, дорожно-эксплуатационный полк, инженерный, дорожно-строительный и электротехнический батальоны. Командовать этой группой был поставлен опытный боевой командир полковник Ф. А. Петяев.

* * *

В ночь на 13 сентября перед правофланговыми частями гвардейской армии во многих местах вспыхнули пожары, послышались взрывы. А на рассвете наши разведчики установили, что противник начал отход. Гвардейцы стали немедленно преследовать врага и в течение суток, расчищая минные заграждения и завалы, продвинулись местами на 10–12 километров, освободив свыше 150 населенных пунктов.

Мы не сомневались, что немцы отводят свои войска из района Гулбене за оборонительный рубеж «Цесис» для того, чтобы сократить линию фронта. Но то, что они начали это делать за день до нашего наступления, заставило нас призадуматься. Видимо, гитлеровцы все-таки кое-что разнюхали о наших планах.

Мы пришли к выводу, что имеем дело со случайным совпадением и никаких изменений в наши планы не внесли. Однако последующие события показали, что здесь был допущен определенный просчет. Оказалось, что немецкое командование в основном правильно разгадало замысел о направлении главного удара нашего фронта и заблаговременно отвело часть своих войск с переднего края. Поэтому осуществляемая нами артиллерийская подготовка и не приносила ожидаемых результатов. Разного рода причины усугубили допущенный просчет. В результате темпы наступления войск фронта были низкими.