Максим Баженов - Мой учитель Филби

Рвануло в самом конце командировки. А до этого я пять лет порхал рядом с минами, задумываясь не столько о возможных печальных последствиях провала, сколько о радостях жизни и увлекательнейших возможностях, которые предоставляло совмещение обязанностей журналиста и разведчика.

Перечитывая сейчас свои журналистские архивы тех лет, я понимаю, что интересные события случались чуть не каждый день. Но в памяти, без подсказки бумажек, отложились лишь самые яркие эпизоды. Их я и попытаюсь пересказать, пока не забыл.

Война есть война. Даже такой припозднившийся взбрык имперского колониализма, каким явилась Фолклендская военная кампания, затеянная правительством М. Тэтчер в начале 1982 года. В район Южной Атлантики, к архипелагу, который англичане называли Фолклендами, а аргентинцы, уже высадившиеся там, – Мальвинами, двигалась мощная британская военно-морская армада в составе двух авианосцев и множества других боевых кораблей.

Спор между Англией и Аргентиной за суверенитет над этими островами уходит своими корнями в восемнадцатое столетие. В 1774 году под давлением Испании Англия покинула Фолкленды, но формально не отказалась от претензий на них. После провозглашения независимости от Испании, в 1820 году, молодое аргентинское государство предъявило права на архипелаг, но своего не добилось. В 1833 году на Фолклендах окончательно обосновались англичане, силой выдворившие оттуда аргентинских поселенцев.

Аргентина, никогда не прекращавшая попыток вернуть себе Мальвины, добилась в 1965 году резолюции ООН, в которой признавалось существование спора о суверенитете территории и рекомендовалось разрешить конфликт путем переговоров. Англия всячески саботировала переговоры, а аргентинские власти, веною очередь, угрожали военным вторжением на архипелаг. 28 марта 1982 года Аргентина оккупировала остров Южная Георгия, принадлежащий Англии, а 2 апреля на Фолклендских островах высадился экспедиционный корпус аргентинских вооруженных сил. В ответ правительство Тэтчер приняло неожиданное для многих решение направить в район Южной Атлантики мощную военно-морскую эскадру особого назначения.

Политический, дипломатический и, естественно, журналистский Лондон дрожал от нервного напряжения. Дойдет ли до кровопролития? Кто первый дрогнет? Отступят аргентинцы или все же Тэтчер в последний момент не решится на боевые действия? Кто кого поддержит из крупнейших мировых держав?

Разведслужбы, понятно, не отсиживались в стороне. Советская разведка в том числе. Кого мы поддерживаем, было известно с самого начала. Конечно же, нейтральную Аргентину, пытающуюся отвоевать свою исконную территорию у колониального британского льва. Но что это, черт побери, за территория? Кто там живет и сколько их, этих фолклендцев? Какой там хоть климат-то? Что вообще есть? Не знаю, как коллеги из других разведок, но наши, сдается, вообще ничего не знали. Вряд ли там ступала нога не только советского, но и вообще русского человека.

А у меня как раз были плохи дела с показателями по информационной работе. То бишь я мало подготовил информационных телеграмм, да и темы все были какие-то мелкие, не тянули на прямую реализацию в инстанцию. Так назывались ЦК КПСС и основные ведомства, потребители нашей продукции.

Вызывает меня информационный работник и говорит:

– Будешь полным идиотом, если не используешь такой шикарный шанс. Ты ведь у нас, кажется, вступил в Королевское географическое общество. Иди туда и узнай хоть что-нибудь про эти чертовы Фолклендские острова, а то Москва уже замучила вопросами: где это, что там. И вообще имей в виду, что на этом конфликте можно массу очков заработать.

Тут самое время рассказать, как я попал в действительные члены Королевского географического общества. Как отмечалось выше, готовясь к командировке, я прошел, среди многого прочего, серьезную стажировку по так называемой арктической тематике и проблемам международного морского права, тесно связанным с ней. Остается только поаплодировать дальновидности руководства советской внешней политики в далекие семидесятые-восьмидесятые годы прошлого века. Оно уже тогда предвидело неминуемое нарастание осложнений в отношениях арктических стран – это СССР, Канада, США, Норвегия и Дания – вокруг определения экономических зон и суверенитета над участками Северного Ледовитого океана. Ведь там гигантские запасы нефти и газа на шельфе, несметные сокровища в виде марганца и других минералов на океаническом дне, а с военно-стратегической точки зрения – риск появления американских подводных ракетоносцев вблизи наших северных территорий.

Как известно, Советский Союз еще в двадцатые годы в одностороннем порядке объявил суверенитет над всем сектором от крайних точек своего северного побережья до Северного полюса. Но соседи были с этим не согласны и все более активно оспаривали наши права. Короче говоря, надо было держать ухо востро и внимательно следить за эволюцией подхода западников к арктическим проблемам. Передо мной была поставлена нелегкая задача по проникновению в круги, обладающие информацией, важной для обеспечения советских интересов.

В первые месяцы командировки я проанализировал ситуацию и пришел к выводу, что лучше всего действовать через Королевское географическое общество, Royal Geographical Society – RGS. Но как попасть в этот элитный, полностью закрытый для посторонних британский клуб, патроном которого является двоюродный брат королевы принц Кентский, а почетным председателем – сын легендарного исследователя Антарктики лорд Шэклтон?

Под предлогом газетного интервью я съездил в Кембридж, к известному профессору-полярнику Теренсу Армстронгу. Тот сказал, что для принятия в действительные члены RGS требуются рекомендации не менее двух ученых-полярников с мировым именем. Он лично не сможет дать мне таковую, если я не заручусь поддержкой кого-то еще, хорошо ему знакомого.

Тогда я вспомнил, как отец рассказывал о своей давнишней дружбе в Ленинграде с полярным исследователем академиком Трешниковым, и попросил его познакомить нас во время моей командировки на родину. Добродушный академик, возглавлявший в ту пору ленинградский Институт Арктики и Антарктики, страшно обрадовался весточке от Теренса, старого знакомца и уважаемого оппонента по научным спорам. Он тут же снабдил меня рекомендательным письмом и вдобавок попросил передать Армстронгу здоровенную пачку институтских научных изданий, только что вышедших в свет. Трешников пояснил, что по межбиблиотечному обмену Теренс увидит их никак не ранее чем через полгода. Пачка была настолько внушительного веса, что для ее провоза в аэрофлотовском багаже требовалось почти полностью отказаться от любого другого груза, но я без колебаний согласился, понимал, что эта жертва открывает мне двери в Королевское географическое общество.