Леонид Рейзер - Планида Сергея Капустина

Бытовые условия крыльевского новобранца, уроженца северной Ухты, были продуманы клубным руководством, организованы и налажены. Предоставили крышу над головой, причем в непосредственной близости от ледового дворца – молодой человек не тратил времени и сил на транспорт, чтобы приехать на тренировку. И обеспечили хоккеиста материальным достатком – не слишком «жирным», чтоб голова не закружилась, но и не совсем уж скудным, чтоб в элементарных вещах себе не отказывал.

Игорь Капустин:

«Сереге, как зачислили его в штат «Крылышек», сразу же дали комнату в коммуналке. Куликову Сашке то же самое выделили, даже с женой сначала в коммуналке обитал. Котов Серега, как и брат, тоже имел свой угол в общей квартире. Все жили в домах из темно-красного кирпича на улице Толбухина. Они и сейчас стоят в нормальном состоянии.

Брата все устраивало. Всем был доволен. Привыкал к новой обстановке. Ни на что не жаловался. Вообще никогда ни на что не жаловался. А тут, в Сетуни, его действительно все устраивало, все ему нравилось. А в центр Москвы поначалу не выбирался; ни времени свободного, ни особого желания не имел.

Родители и я пока что оставались в Ухте.

Меня вызывали в юниорскую сборную, и я приезжал в Москву; останавливался, ясно, у брата. Потом возвращался в Ухту. Но числилось, что учусь в местной школе. В 800-й. Для того чтобы прописку получить. Раньше же квартиру получить было не так сложно, как прописку.

Это был 1972 год, а я 1957 года рождения. Учился в Ухте, а на каждые соревнования проездом был в Москве и останавливался у брата. А конкретно мы с родителями перебрались в Москву в 1975 году.

Отец наш, Алексей Иванович, считался будь здоров каким сильным специалистом в Ухте; начальником цеха КИП на Ухтинской ТЭЦ служил. КИП – значит контрольно-измерительные приборы. И он когда сюда в Сетунь переехал, использовал свою квалификацию, свой опыт: когда монтировали табло в «Крыльях», когда только дворец построили, он активно во всем этом участвовал; ездил на Малую арену Лужников и консультировался. Его должны были главным инженером назначить здесь, в крыльевском дворце, а он отказался: «Мне это не надо». Потому что если бы он был главным инженером, ему бы не платили пенсию ухтинскую – повышенную, северную. И отец предложил начальству: «Я буду здесь работать, делать все что угодно, но числиться буду простым электриком». Согласились. И он получал и зарплату электрика, и пенсию с северными надбавками – получалось больше, чем если бы согласился на должность главного инженера дворца.

А мама наша, Анна Максимовна, в Ухте трудилась в «Комиэнерго» на какой-то технической должности; но ее работа не простой была, а требовала образования специального. А после переезда в Москву уже ушла на пенсию.

У брата своей машины долго не было. И первая появилась не его – отцова. 21-я «Волга». Заработал на нее, когда в Ухте жил. Ну и когда родители собрались вместе со мной перебираться в Москву, решили эту «Волгу» перегнать в Сетунь для Сереги.

Раньше же дороги из Ухты не было – как сейчас можешь сесть за руль и приехать оттуда в столицу. «Волгу» нашу поставили на платформу и на товарном поезде доставили в Москву. Нет-нет, не напрямую, а в Ярославле или в Вологде снимали машину с платформы и уже потом сами перегоняли до московского дома. Кажется, в Ярославле эту пересадку делали.

Это решили и Серега, и отец. Нам же все равно переезжать скоро было. Это уже 1974 год был, брат уже освоился в Москве. Причем «Волга» наша была с номером 32 00 КМЕ, Коми.

Это событием стало в Сетуни. Раньше если на подъезд две машины набиралось, бабки судачили: «Ишь ты – вот богатеи!» А сейчас на квартиру по три авто приходится…»

Виталий Ерфилов:

«В свое время Борис Павлович предпринял два очень мудрых хода – помог переехать в Москву родителям Володи Мышкина из Кирово-Чепецка и Сережи Капустина из Ухты. Все это происходило на моих глазах, когда помогал Кулагину в «Крыльях». Тем самым мудрый наставник спас того и другого от баловства всякого, гулянки и разврата. Посадил их под непрерывный контроль, под присмотр родителей. Квартиры получили от клуба и были предоставлены сами себе. Молодые, здоровые и весьма прилично по тем меркам зарабатывавшие мужики. Те, кто уже были женатыми, те под присмотром своих избранниц находились, а остававшиеся холостыми оставались вообще без присмотра. Молодые парни, денег много, слава, квартира отдельная есть, и никуда не надо в подворотню ходить; собирайся компашкой и пей, гуляй, танцуй всю ночь».

Юрий Терехин:

«Была у нас одна забавная история. Еще когда начальником команды Покрасов работал. Старожил клуба. Профессионал своего дела!

База у нас была в Сетуни, в двухэтажном здании бывшего детского садика, а матчи обычно проводили в Лужниках. Наша компашка, человек пять или шесть – еще все холостые, но у всех девчонки были, у кого-то уже невесты…

Капустин обзавелся фирменной мощной аппаратурой. Музыкальной. Никто такой не имел. И вот отыгрываем матч в Лужниках, Серега подходит к нам, холостякам, и зовет: «Ребята, значит, так – едем на сборы, на базе уже все готово: шампанское, пивко, музон…»

И мы там зажигали! Нас там человек шесть. С девчонками.

Раз прошло все гладко. Два прошло. Три…

Но кто-то, видно, пожаловался: мол, двенадцать, а то и час ночи, а музыка гремит на полную катушку… Не думаю, что жители соседних домов; полагаю, кто-то из своих сообщил; там же дежурные были какие-то.

Ну и Кулагин прознал о наших шалостях и вызывает Покрасова:

– Что ж ты, старый умный еврей, а так осрамился. Провели тебя на мякине пацаны молодые. Они там что устраивают после игр? Я их по домам распускаю, чтобы они расслабились и силы восстановили. А они видишь как расслабляются?! Я тебя уволю за это…»

При всей цветистости описания нескольких вечеринок на клубной базе, в которых, выходит, закоперщиком стал Капустин, Сергея нельзя было и близко причислить к разряду тех, кто тянулся к бутылке с алкоголем, тех, кто ухлестывал за первой попавшейся юбкой. Вот фирменная музыкальная аппаратура, супердефицитные пластинки – это да, это было его большим увлечением. Но любителем всяческих увеселений и легкой, беззаботной жизни его ни в коем случае нельзя было назвать.

Сергей Котов – Владимир Репнев – Сергей Капустин.

Прекрасная тройка «Крыльев Советов» и в реальной, причем короткой перспективе тройка сборной СССР.

Два крайка, способные на многое – это Котов, и на очень многое – это Капустин; и «центр» Репнев – маневренный, резкий, думающий, правда, не слишком атлетичный и пробивной.