Леонид Рейзер - Планида Сергея Капустина

Юрий Терехин:

«Короче, загнали нас в гостиницу, по своим номерам разошлись. С полчаса мы так покемарили, все-таки Новый год приближался… А у нас палата, нет, не палата, конечно, но комната здоровая была, на много гостей рассчитана».

Сергей Котов:

«В мотеле загородном разместили. В дешевом».

Юрий Терехин:

«И вижу я Серега Капустин приподымается и сдергивает с себя одеяло на пол: «Вы как хотите, ребята, а я пошел праздновать Новый год!»

Ерфилов, как всегда, за порядком следит; тем более за границей находится, да еще в капиталистической стране. На всякий случай по коридору ходит, ждет, чтоб команда успокоилась.

Серега оделся и пошел в клуб, а навстречу ему Ерфилов:

– Сережа, ты что? Ты куда собрался-то? У всей команды отбой…

– Виталий Георгиевич, снимайте с меня деньги. Делайте что хотите. Наказывайте. Но я пошел в клуб.

– Ну как же так, Сережа?!

– Я завтра отыграю нормально. Не подведу! Вот увидите.

И пошел.

По хрену ему было наказание! Деньгами, еще чем-нибудь. Вот решил отметить новогодний праздник в этой самой Швеции – и баста.

И гульнул в том клубе часов до двух, до трех…

И, конечно же, в следующей игре не то что не подвел – отыграл, как он умел. Только Капустин умел!»

Та новогодняя ночь на скандинавской чужбине невольно послужила поводом для того, чтобы Сергей проявил себя. То был поступок. Поступок не юноши, но мужа.

«Он русский, и это многое объясняет».

Эта сентенция вырвана из контекста «Сибириады» Никиты Михалкова. Из самой ее концовки…

Капустин русский, и это многое объясняет… Ну а как быть с его одноклубниками в количестве двух десятков мужчин, большей частью старше либо значительно старше девятнадцатилетнего Сергея? Все они, легко предположить, русские, как по команде, повиновались указанию тренера и почти приказанию руководителя делегации разойтись по номерам захудалого мотеля. А он, Капустин, послал всех и всё ко всем чертям! И не позвал никого, чтобы не подставить, и никто не пошел с ним, прикрываясь его широкой спиной.

У Сергея Алексеевича, настоящего русского мужика из северных краев, уже в девятнадцать лет проявлялась истинно русская натура – упрямая, своенравная, свободолюбивая и безоглядная, способная не озираться по сторонам и надеяться только на самого себя, ничего не бояться.

И алкоголь здесь ни при чем.

Юрий Терехин:

«Молодые-то мы вообще не пили, честно говоря. Даже когда Кулагин отпускал нас на вечер или устраивал выходной – да какое там выпивать?! Мы же одновременно пришли в «Крылья», все перед моими глазами проходило. Серега к алкоголю не притрагивался, в то время даже пивом не баловался» .

Сергей Котов:

«Какое винцо, какая водка?! Удержаться бы нам, молодым, в команде. Вот что нас волновало. Возрастные ребята иногда срывались.

В команде постоянно собрания проводились. Знаю, такое во всех командах бывало. На поруки брали проштрафившегося, тогда это модно было в трудовых коллективах. Перед собранием заранее выбирали тех, кто выступит на собрании и предложит провинившегося не наказывать рублем и тем более не убирать из команды, а взять его на поруки. Один или два человека должны были выступить и спасти загулявшего. И во время собрания происходило такое обсуждение:

– Все-таки хороший игрок. И не злоупотребляет. Ну, сорвался. Предлагаю – на первый раз простить.

– …Ты готов за него отвечать? – строго спрашивал капитан команды либо тренер.

– Да, я беру на себя ответственность. Я буду следить за его поведением в быту.

– Ладно. Так и порешили.

Но что важно – у Сереги Капустина никаких залетов не случалось. Ни разу его поведение не обсуждали на таких собраниях команды».

Из давних бесед с заслуженными хоккеистами 70–80-х припоминается, что о Капустине они отзывались либо в превосходной степени, либо в комплиментарных тонах. На просьбу уж совсем пристально вглядеться в поисках хотя бы каких-нибудь игровых недостатков Сергея Алексеевича услышать довелось только две придирки, причем с оговорками: дескать, недостатки эти вовсе и не недостатки, а сущие мелочи; проявлялись они очень редко и потому мало что значат.

Дескать, не был очень уж охоч до отработки оборонительных обязанностей, не всегда вовремя возвращался в тылы своей команды, когда того требовала обстановка на льду.

Сергей Котов:

«Я же играл несколько сезонов с Капустиным в одной тройке. И честно скажу – что-то не сталкивался с тем, чтобы Серега не отрабатывал сзади после того, как мы теряли шайбу и соперник переходил в атаку. Ну что-то совсем редко, единичное могло случиться: ну так любой из нападающих, тем более крайний, нет-нет, да и запоздает с возвратом – устанет ли, поленится… Но чтоб Серега отлынивал? И близко такого не было».

Юрий Терехин:

«Я если выходил с Серегой, то вообще не волновался по поводу, успеет назад или нет, поможет мне в обороне или оставит одного на левом фланге. Ну я же описал тот случай на тренировке, когда при игре три на три в зоне Серега за два-три тигриных прыжка догнал меня, хотя вначале я имел фору метра три. Вот в таком стиле Капустин и догонял соперника, отбирал у него шайбу и затевал нашу новую комбинацию.

Я со спартаковскими защитниками частенько пересекался во второй сборной. С Кучеренко, с Казачкиным, еще с Коротковым. Они же с Капустиным в «Спартаке» долго поиграли. Шутили, говоря о том, каково им играть с Серегой: «Да с ним можно вообще без защитников выходить. Он и в атаке первым на шайбе, и обратно, при срыве атаки, вернется быстро, вступит в отбор и завладеет шайбой. Когда Капустин на льду, нам вообще нечего делать в защите. До шайбы мы по три смены не дотрагиваемся!»

Оснований не верить трем бывалым спартаковским защитникам нет. Более того, их формулировка настолько необычна и эффектна, что занятие по поиску огрехов Капустина при игре в обороне превращается в совершенно бесполезное.

И еще про «посягательство» на один изъян, правда, невеликий, указанный одним из звездных форвардов 70-х, – дескать, не проявлял активности в силовой борьбе.

Виталий Ерфилов:

«В какой-то степени так и было. Ну и что с того? А зачем, спрашивается, Капустину с его обкатом соперника, с его широкими амплитудными движениями лезть в гущу игроков, когда отрывался от любого и ускорялся по свободному льду, оставляя соперников стоять как вкопанных. Зачем заниматься не своим делом?!

Веня Александров, знаменитый цээсковский левый край, говорил: «Что я, дурак бодаться с защитниками, если я их обведу и не замечу!»