Лара Прескотт - Секреты, которые мы храним. Три женщины, изменившие судьбу «Доктора Живаго»

– Отец Пьер? – спросила я по-русски.

– Сестра Алена. Входите.

Услышав свое новое имя, я немного расслабилась.

Я крепко пожала его руку, как учила меня Сэлли.

– Рада знакомству.

– Мы уже начали без вас, – сказал мужчина.

Я не знала, действительно ли его зовут Пьер и является ли он католиком.

Несмотря на то, что вокруг его шеи был воротничок католического священника, на плечи был накинут бежевый кашемировый свитер, словно он только что вернулся с поля для игры в гольф. Ему было чуть за тридцать, у него были светлые редеющие волосы, лазурно-синие глаза и рыжая борода. Мужчина впустил меня внутрь, и я направилась вслед за ним по лестнице.

Квартира, в которую мы вошли, была богато обставлена. Казалось, что хозяин квартиры был нуворишем, нанявшим дизайнера для того, чтобы заполнить пространство дорогими вещами. В квартире стояла современная мебель, на стенах висели гобелены XVII века, а на полках громоздилась крестьянская керамика. Казалось, что я попала в какой-то странный музей с непонятным и необоснованным набором экспонатов.

Несмотря на то, что я пришла точно в назначенное время, все остальные члены команды были уже в сборе. На небольшой кожаной кушетке перед камином, в котором теплился огонь, попивая коньяк, сидели мужчина и женщина. Мужчина под кодовым именем «отец Давид» был руководителем операции. Женщина Иванна – это было ее настоящее имя – была дочерью русского теолога-эмигранта, а также владелицей издательства «Жизнь с Богом», занимавшегося распространением религиозной литературы в России [22] «Жизнь с Богом» («La Vie avec Dieu») – христианское издательство, существовавшее в Брюсселе с 1945 по 2000 гг. Основано Ириной Михайловной Посновой, католичкой по вероисповеданию. Основной деятельностью являлось издание православной и католической литературы для русскоязычных эмигрантских общин и проповедь объединения православных и католиков. Активно издавало работы Александра Меня. . Во время проведения Всемирной выставки ее люди активно сотрудничали с Ватиканом. Наша группа должна была использовать ее каналы для распространения романа «Доктор Живаго».

Иванна и отец Давид посмотрели на меня, но не улыбнулись и не встали. Смысла представляться друг другу не было, потому что я знала, кто они, а они знали, кто я. Я присела на краешек кресла с сиденьем, обтянутым светлой льняной тканью, и они продолжили разговор.

На стоящем перед ними низком журнальном столике был точный макет комплекса Всемирной выставки 1958 г. Из кусочков зеркал были сделаны пруды и фонтаны, на макете были миниатюрные деревья, флаги всех стран и скульптуры. Среди макетов павильонов я увидела павильон Ватикана с белой крышей, похожей на горнолыжную трассу – место, где должна была состояться наша миссия.

Иванна хотела использовать выставку для осуществления своих миссионерских планов, а отец Давид «перепрофилировал» ее идею для того, чтобы она подходила для решения задач Агентства. Он считал, что Всемирная выставка является идеальным местом для распространения романа Пастернака среди советских граждан, а также привлечения интереса прессы к вопросу о том, почему эта книга запрещена в СССР.

Отец Давид говорил негромко, но уверенным и спокойным тоном. Он притягивал и удерживал внимание слушателя, как известный ТВ-комментатор Чет Хантли. Отец Давид больше походил на священника, чем отец Пьер. У отца Давида была аккуратная стрижка, под бойскаута, нежный розовый рот и длинные пальцы. Мне было легко представить, что этими пальцами он раздает прихожанам тело христово во время причастия.

На макете отец Давид показал нам, что каждый день мы должны разными путями входить на территорию комплекса и выходить из нее.

Если у кого-то возникнет ощущение того, что за ним следят, нужно будет войти в главное здание выставки Атомиум.

Это здание высотой сто метров было сделано из алюминия и являлось увеличенной в 165 миллиардов раз копией молекулы железа. В здании нужно было подняться на последний этаж, на котором располагался ресторан с панорамным видом на город. В этом ресторане работал официант, которого надо попросить о помощи.

После этого вступления отец Давид переставил макет выставки на пол, развернул на журнальном столике план павильона Ватикана и указал на место, где стояла скульптура Родена «Мыслитель».

– Отец Пьер, – произнес руководитель операции, – будет работать здесь. Он будет ходить в толпе и находить русских, которые потенциально могут стать нашими клиентами. Найдя таких людей, он подает знак Иванне, почесав подбородок левой рукой, – отец Давид провел длинным ногтем по карте от «Мыслителя» до Часовни Молчания. – После этого Иванна проведет клиента в Часовню Молчания, в которой во время разговора оценит восприимчивость человека к нашей пропаганде. Если клиент реагирует положительно, – палец отца Давида обогнул алтарь и показал на небольшое квадратное пространство, не обозначенное какой-либо объясняющей надписью, – то Иванна отводит клиента в библиотеку, в которой его будет ждать сестра Алена, – отец Давид посмотрел на меня и продолжил. – Здесь происходит окончательная оценка восприимчивости клиента и передача товара, – он убрал руку с плана павильона Ватикана. – Да, и вот что еще. С этого дня и до окончания операции мы будем называть «Доктора Живаго» Праведной Книгой, – он откинулся на спинку стула и положил ногу на ногу. – Вопросы? – Все молчали. После этого отец Давид снова озвучил весь план действий от начала и до конца. И потом еще один раз.

Практически наизусть изучив план действий, мы начали пить красное вино из чайных чашек, курить и разговаривать.

– А можно взглянуть на Праведную Книгу? – попросила я.

Иванна посмотрела на отца Давида, и тот кивнул.

– Книги утром отвезли на выставку, но один экземпляр здесь есть, – ответила Иванна, вышла в коридор, зашла в кладовку и вынула деревянный ящичек, который был накрыт старым ковром. Она открыла ящичек, вынула книгу и передала ее мне.

Мне казалось, что я должна почувствовать, что держу в руках что-то запрещенное.

Ощутить прилив адреналина, кружащий голову диссидентский порыв. Я не почувствовала ровным счетом ничего. Запрещенный роман выглядел как самая обычная книга. Я открыла книгу наугад и прочитала: «Они любили друг друга не из неизбежности, не «опаленные страстью», как это ложно изображают. Они любили друг друга потому, что так хотели все кругом: земля под ними, небо над их головами, облака и деревья». Я закрыла книгу. Я не могла и не хотела сейчас о ней думать.

– А вы его читали? – спросила я Иванну.

– Еще нет, – ответила она. Отец Давид и отец Пьер отрицательно покачали головами.