Рон Черноу - Титан. Жизнь Джона Рокфеллера

Райс настаивал, что «Стандард Ойл» вынашивает против него страшные заговоры, Рокфеллер же высмеивал эти идеи, как бред излишне активного ума. «Мы можем заодно предположить, что «Стандард Ойл компани» обзаведется двадцатиоднодюймовой пушкой, чтобы сбивать комаров» 71. Однако из его бумаг видно, что такой залп все же был выпущен по Райсу. В 1885 году Дэниел О’Дэй заключил сделку с железной дорогой «Кливленд и Мариетта», жизненной артерией перерабатывающего завода Райса. Железная дорога согласилась брать со «Стандард Ойл» десять центов за баррель и тридцать пять центов с Райса и других независимых производителей. Воскрешая печально известные возвраты, «Стандард» получила бы и двадцать пять центов за каждый баррель, отправленный Райсом. Навязывая сделку, О’Дэй со всей откровенностью предупредил, что, если железная дорога не подчинится, он выстроит конкурирующий трубопровод и выведет их из дела. В одном из редких успешных исков против треста Райс вынудил «Стандард Ойл» отозвать нечестный контракт и возместить ему двести пятьдесят долларов.

В собственном понимании храбрости Райс пытался продавать керосин, соперничая с двумя самыми суровыми подконтрольными компаниями «Стандард Ойл», «Чесс, Карли» и «Уотерс-Пирс». Как только Рокфеллеру сообщали даже о крошечных поставках, совершенных Райсом, агенты «Стандард Ойл» в соответствующих штатах получали распоряжение помешать ему любыми средствами. В 1885 году Г. М. Тилфорд доложил Рокфеллеру: «В том, что касается территории «Чесс, Карли Ко», прилагаются все усилия, чтобы заставить Райса уйти. Мы отправили наших людей, они идут от станции к станции, продавая керосин в конкуренции с любым керосином, какой Райс может иметь в разных городах» 72. Каждый раз, когда Райса вытесняли из очередного поселения, Рокфеллера информировали: «Мы недавно полностью убрали Райса из Аннистона, штат Алабама и полагаем, что скоро уберем из Бирмингема, – докладывал Тилфорду казначей «Чесс, Карли». – Однако этот результат мы получали только при том, что ставили очень низкие цены, часто с потерей для компании, и потери продолжались длительный период» 73. Ни одна угроза империи не была слишком мала, чтобы Рокфеллер счел ее неважной и прошел мимо.

Эмери, Райс и другие антирокфеллеровские вольнодумцы мало достигли в самой нефтяной промышленности, но зато им было предназначено оказать мощное влияние на общественное мнение, после того как они объединились в лоббирующую группу. Они оказались готовым источником информации для репортеров, а первым их воинственным защитником стал богатый элегантный журналист Генри Демарест Ллойд. Сын священника голландской реформатской церкви, Ллойд посещал Колумбия-колледж, вошел в адвокатское объединение Нью-Йорка, затем женился на женщине из богатой семьи Бросс, совладельцев «Чикаго трибюн». Начиная с 1878 года Ллойд писал гневные передовицы о «Стандард Ойл» в напыщенном стиле, захватывающем воображение публики. Он воспользовался водопадом открытий, которые дали слушания Хепберна в Нью-Йорке и судебные иски в Пенсильвании. В 1881 году в мартовском выпуске «Атлантик Мансли» редактор Уильям Дин-Хауэллс опубликовал колкий рассказ Ллойда о «Стандард Ойл», озаглавленный «История великой монополии». Судьбоносная статья, первое серьезное разоблачение треста в престижном многотиражном журнале произвела сенсацию, выпуск прошел шесть переизданий.

Ллойд приписывал всю силу влияния «Стандард Ойл» ее тайным альянсам с железными дорогами, которые способствовали росту многих трестов. Признавая «справедливое величие» «Стандард Ойл», он утверждал, что от этого этические приемы компании только еще более предосудительны. «Огромная надежность их дела убедила бы специалистов в успехе «Стандард», но достигла монополии она с помощью сговора с железными дорогами» 74. Ллойд, громогласный критик Уильяма Г. Вандербильта, Джея Гулда, Тома Скотта и Коллиса Хантингтона, сделал критику «Стандард Ойл» частью своего крестового похода за реформу железных дорог. Он также приковал общественное внимание к Джону Д. Рокфеллеру как воплощению треста, размышляя, что за предыдущий год больше денег заработал только Уильям Г. Вандербильт.

Как репортер Ллойд был небрежен, его изложение полно неточностей. В одном месте он говорит, например, что Рокфеллер держал в Кливленде лавку, торгующую мукой. Но Ллойд писал отточенными фразами и демонстрировал глубокое понимание политики и культуры. Он искусно превратил свое произведение в историю потребителя, начав: «Из сорока миллионов человек, которые жгут керосин, очень немногие знают, что его добычу, производство и экспорт, его цену в стране и за границей контролирует годами одна корпорация – «Стандард Ойл компани»» 75. Ллойд считал, что, осьминог – он способствовал популяризации этого прозвища – не просто нарушает свободную конкуренцию и честную игру; он ставит под угрозу саму американскую демократию. Журналист заявлял, что «Стандард Ойл» имеет влияние на двух сенаторов США и вовлечена в такой объем коррупции в Гаррисберге, что «разве что только не переработала законодательство Пенсильвании» 76. Мастер фразы, Ллойд завершил сильным финалом: «Америка может гордиться тем, что дала миру самую великую, умную и нечестную монополию, известную истории» 77.

Статья познакомила страну с Рокфеллером и поставила антитрестовское законодательство в первые пункты программы реформ. Предложив федеральному агентству обеспечить общие железнодорожные тарифы, Ллойд на шесть лет опередил закон о торговых отношениях между штатами. Если его нападки оказались предвестником грядущих событий, не менее показательным стало и полнейшее молчание Рокфеллера. Уверенный, что потомки оправдают его, он позже объяснял: «Я направил внимание на расширение, развитие и совершенствование нашего дела, а не на то, чтобы остановиться у обочины и препираться с клеветниками» 78.

Подобно многим магнатам того времени – включая Дж. П. Моргана, Эндрю Меллона, Джеймса Стиллмана, Генри Клэя Фрика и Джорджа Ф. Бейкера – Рокфеллер с негодованием относился к прессе, а его жаркая преданность своему концерну оказалась сильнее всех воззваний к его совести. Он любил повторять: «Дело «Стандард Ойл компани» заключалось в том, чтобы ничего не говорить и заниматься своим делом» 79. Во время антитрестовской шумихи 1888 года он сказал одному священнику: «Мы придерживались принципа, что лучше заниматься своим делом и не обращать внимания на газеты, полагая, что, если мы правы, они не нанесут нам большого вреда, а если нет, все их слова, пусть даже благоприятные, ничего не исправят» 80. Рокфеллер заявил, что боялся не столько выдать недостойное поведение, разговаривая с прессой, сколько непреднамеренно раскрыть секреты дела. «Что мы могли сказать, – спрашивал он риторически, – не сообщив миру, как именно мы добивались успеха?» 81