Рон Черноу - Титан. Жизнь Джона Рокфеллера

Позже, став выдающимся врачом и президентом Колледжа медицины и хирургии в Чикаго, Чарльз Джонстон опасался легальных преследований за его ранние цыганские скитания с Биллом и пытался представить его истинным народным целителем, а не явным мошенником. Но соседи мало сомневались в том, что Док Левингстон и Джонстон были первоклассными профессиональными шарлатанами. «У них была большая фляга, полная лекарства, и все заразы они лечили из одной фляги, – вспоминал один знакомый. – Я часто слышал, как они шутили между собой о всеисцеляющих свойствах микстуры во фляге. Доктор Левингстон говорил: «Да, сэр, это лекарство вылечит все, что угодно, если, конечно, пациент может заплатить пять долларов за пузырек» 7. В своем отдаленном поселении Билл был врачом на все руки, наспех сооружал забавные приспособления, вырывающие больной зуб за доллар, и даже изредка выступал в качестве ветеринара.

Джонстон мог так и не раскопать поразительную правду о Доке Левингстоне, если бы не необычный случай вскоре после того, как они перебрались в Парк-Ривер. Они вместе строили загон для скота, и Билл повредился, поднимая тяжелую балку. Хватая в агонии воздух, он испугался, что порвал кишки и что смерть неизбежна. Джонстон спросил, стоит ли сообщить Маргарет, Билл огрызнулся: «Не хочу, чтобы Аллены получили из моих денег больше, чем следует» 8. (Судя по всему, отношения с Алленами были ненамного более сердечными, чем с Джоном Дэвисоном.) И Билл выдал шокирующее признание: он был отцом Джона Д. Рокфеллера, которого следует уведомить в случае его смерти. «Нет, сообщи Джону Д. Рокфеллеру, но будь очень осторожен, чтобы больше никто не узнал» 9.

Позже выяснилось, что травма не опасна, Билл поправился и попытался возобновить старую набившую оскомину шараду о несвязанности с Рокфеллером, но подозрения Джонстона теперь переросли в уверенность, и Билл, в конце концов, оставил игру. Билл начал говорить свободно и зачастую достаточно эмоционально о своем отстранившемся сыне. Джонстон спросил, почему он скрывал правду так долго, и «он ответил мне, что причина, по которой он держал это в секрете в том, что в молодые дни он счел необходимым взять это имя, потому что практиковал медицину без лицензии, его могли арестовать в любое время, и он не хотел позорить имя Рокфеллера из-за детей. Позже, сказал он, он оставил имя, потому что было уже слишком поздно честно взять правильное» 10. История опускает неудобную правду, что он взял новое имя и для того, чтобы вступить в бигамический брак с Маргарет Аллен, и чтобы скрыть правду от Элизы.

Неожиданно посыпались истории о Джоне Д., Билл хвастался его карьерой, всегда оставляя значительную долю заслуги себе. «Он никогда не уставал хвалиться передо мной умом Джона Д., что он слишком умен для любых конкурентов в коммерции… Он, казалось, просто души не чает в Джоне Д. Рокфеллере. Он рассказал мне сотни историй из детства Джона Д., о рыбалке и охоте с ним, о его уме и проницательности ребенком» 11. При всех очевидных недостатках Билла было что-то трогательное в том, как отец издалека любуется своим экстраординарным сыном и радуется его достижениям, при этом не чувствуя его привязанности. Сам успех Джона молчаливо подчеркивал занятия Билла. Там, где Билл растратил свои значительные таланты, Джон добился успеха такого масштаба, перед которым Билл выглядел дешево и помпезно. Достижения Билла, как и у многих патологических лжецов, были слишком скромны и не удовлетворяли его преувеличенное чувство собственной важности. Он так и взглянул более серьезно на свои возможности, оставаясь погрязшим в мелких хитростях мелким мошенником.

Чарльз Джонстон, наконец, устав от эскапад Билла, выбрал законный путь. Как любой «Крысолов», Билл расстроился, когда один из его последователей перестал прислушиваться к его манящей мелодии. Как вспоминал Джонстон: «Мы расстались, когда я решил пойти в колледж и получить медицинское образование и диплом. Он был крайне возмущен этим. Заявил, что колледж испортит меня и что его метод лечения заболеваний единственный» 12. Но позже Билл отказался от своих слов и помог молодому протеже окончить медицинскую школу. Билл навещал Джонстона, когда тот начал практиковать медицину в Чикаго, и заваливал его подарками, в числе прочих были трость с золотым набалдашником и его скрипка. Оберегая обретенную респектабельность, Джонстон тщательно скрывал свои связи с Биллом, пока в 1908 году пресса не вынудила его признаться. К этому моменту вся страна была одержима поисками Дока Рокфеллера.

В марте 1889 года приболевшая Элиза находилась в особняке Уильяма на Пятой авеню, 689, когда ее хватил удар, парализовавший всю правую сторону. Она прожила еще десять дней, а Джон и Уильям пропускали работу и сидели у ее кровати. «Она узнавала всех нас, – писал Джон Д. родственнику, – и делала все, что позволяли ее силы, пытаясь показать ее расположение, благодарность и христианское смирение» 13. Она тихо умерла 28 марта, в возрасте семидесяти шести лет, так и не узнав, что ее муж взял себе вторую жену, на двадцать лет младше его, и жил как совершенно новая личность. Джон, Уильям и Фрэнк временно оставили свои разногласия и сопровождали гроб на поезде в Кливленд.

Какое бы утешение Джон ни испытывал от мирной смерти Элизы, вскоре его расстроили события вокруг ее похорон. Джон никогда не принимал двойную жизнь Билла, и в 1882 году продал участок отца на Вудлендском кладбище, чтобы иметь возможность похоронить его в «части для него и матери» на семейном участке Рокфеллера на кладбище Лейк-Вью. Операция требовала подписи Билла, но отношения Джона с отцом были так натянуты, что ему пришлось просить Фрэнка и Пирсона Биггса выступить посредниками. Док Рокфеллер предсказуемо возмутился такой пощечине его второму браку, и Джон вскинул руки в раздражении. «Похоже тебе придется решить этот вопрос с ним», – сказал он Фрэнку 14. Джону все же удалось произвести обмен, так как, когда в феврале 1889 года состояние Элизы ухудшилось, он написал Фрэнку и сослался на «договоренность, что отец и мать будут похоронены в части, которую мы определили для них» 15. Вероятно, Билл притворился, что не возражает против приготовлений, только чтобы успокоить Джона, так как совершенно не намеревался ни быть похороненным рядом с Элизой, ни бросать Маргарет.

Когда смерть Элизы казалась неизбежной, Фрэнк предупредил Джона, что у отца обострилась астма, и он не будет присутствовать на отпевании, которое собирались проводить в старом доме Джона на Юклид-авеню. Что-то оборвалось внутри Джона, когда отец оскорбил таким образом память матери, и он решил избавиться от него, по крайней мере, образно. За день до похорон он посетил преподобного Джорджа Т. Даулинга из Баптистской церкви на Юклид-авеню, который должен был совершать богослужение и произносить речь. Как вспоминал человек, позже обсуждавший эту встречу с Даулингом: «Самое интересное, что я узнал от него, на какие труды пошел Джон Д. Рокфеллер, чтобы объявили, что его мать умерла вдовой. Среди прочих вещей он рассказал о годах ее вдовства и ее преданности памяти ушедшего мужа» 16. То, что эта история была записана официальным биографом Рокфеллера Уильямом О. Инглисом, только добавляет ей достоверности.