Рон Черноу - Титан. Жизнь Джона Рокфеллера

В действительности телеграммы отправил Младший, которого подталкивал Арчболд. Шокированный и смущенный шумом, Младший негодовал, что Арчболд втянул его в безрассудное лоббирование. Все верили, что автор телеграмм его почитаемый отец, и это расстраивало его еще больше. «Я вышел из колледжа немного идеалистом, – позже размышлял он, – и меня сразу бросили в суровые пикировки делового мира. Я оказался совершенно не готов к этому» 24. Рокфеллер, привычный к спорным сложным ситуациям, посоветовал сыну игнорировать критиков: «Пусть мир болтает», но Младший продолжал размышлять 25. Он отчаянно хотел реабилитировать семейное имя и жить безупречной жизнью, и вот он уже по пояс в грязи «Стандард Ойл». Это стало одним из событий, которые окончательно убедили его, что он слишком разборчив для деловой карьеры.

Самодовольный Тедди Рузвельт так и не забыл попытку «Стандард Ойл» саботировать новое министерство, но он был практичным политиком и признавал ценность поддержки «Стандард Ойл» в предвыборной компании 1904 года. Конгрессмен Джозеф К. Сибли, пытаясь договориться о перемирии между «Стандард Ойл» и Белым домом, сказал Арчболду, что по мнению президента нефтяной трест враждебен по отношению к нему, на что Арчболд весело ответил: «Я всегда восхищался президентом Рузвельтом и прочитал все его книги, они есть в моей библиотеке, в лучших переплетах». Сибли воспроизвел этот лестный отзыв Рузвельту – опустив, конечно, сарказм. «Так сказать «книжное дело» попало в цель с первого выстрела, – сообщил Сибли в ответ Арчболду. – Стоит перед вашим приездом прочитать хотя бы заглавия этих томов, чтобы освежить их в памяти» 26. Сближение продержалось до выборов 1904 года, и как только голосование завершилось, президент преподнес «Стандард Ойл» неприятный сюрприз.

В преследовании «Стандард Ойл» у Тедди Рузвельта не было союзника влиятельнее прессы. Весной 1900 года Рокфеллер все еще мог заверить корреспондента, что благоприятное освещение о нем затмевает враждебное. «Ни один человек не сумеет преуспеть в любом призвании, не вызвав ревности и зависти некоторых людей, – заметил он. – Сильный уравновешенный человек пойдет прямо вперед и продолжит делать свою работу, а история должным образом это зафиксирует» 27.

Несколько веяний привели к появлению новой уверенной прессы. Гигантские тресты пополнили ряды общенациональных рекламодателей, и тем самым увеличили количество страниц во многих периодических изданиях. Благодаря новым технологиям, линотипу и фотоцинкографии среди прочих, глянцевые иллюстрированные журналы посыпались в таких количествах, что эту эпоху запомнят, как золотой век американского журнала. Параллельно начался подъем газет, выходящих массовыми тиражами, обслуживающих все большее число читателей. В яростных войнах за тиражи Джозеф Пулитцер, Уильям Рэндолф Херст и другие газетные магнаты держали внимание читателей скандалами и крестовыми походами. Но конец века увидел не только расцвет крикливых таблоидов и желтой прессы, так как более сложные публикации начали браться за запутанные истории, хорошо их иллюстрируя и агрессивно продвигая. Впервые в газеты и журналы пришли работать выпускники колледжей, привнеся литературный талант в мир, который когда-то образованная элита считала ниже своего достоинства.

Самым впечатляющим периодическим изданием, собравшим звездных писателей и редакторов, был журнал «Мак-Клюрз мэгэзин», созданный Сэмюэлом С. Мак-Клюром в 1893 году. В сентябре 1901 года, в месяц, когда Рузвельт вступил на пост президента, ведущий редактор журнала Ида Минерва Тарбелл отправилась в Европу, чтобы посовещаться с Мак-Клюром, тогда отдыхавшим от напряженной жизни в Веве в Швейцарии. В чемодане она везла набросок серии из трех частей о «Стандард Ойл компани», хотя и задавалась вопросом, найдется ли человек, который будет продираться сквозь долгий рассказ с фактами о деловой империи – никто из журналистов ранее такого не предпринимал.

История «Стандард Ойл» переплелась с детскими годами Тарбелл. Ида родилась в 1857 году в бревенчатой хижине в тридцати милях (ок. 50 км)от места, где два года спустя Дрейк нашел нефть, и Ида стала настоящей дочерью Нефтяного региона. «Я выросла с буровыми вышками, цистернами, трубопроводами, перерабатывающими заводами, нефтяными биржами», – писала она в воспоминаниях 28. Ее отец, Фрэнклин Тарбелл, делал кадки из коры тсуги, и после открытия Дрейка легко перестроился на изготовление бочек. Тарбеллы жили рядом с его мастерской в Русевилле, и Ида любила валяться на грудах сосновых опилок. Ниже по холму от ее дома, за оврагом, жил симпатичный молодой переработчик Генри Х. Роджерс, позже вспомнивший, как девочка собирала на склоне цветы.

Ида смотрела, как мужчины, с невиданным блеском в глазах, проходят толпами через Русевилл на пути к чуду в Питхол-Крик, оказавшемуся миражом. Фрэнклин Тарбелл открыл там мастерскую по изготовлению бочек и, пока нефть в Питхоле не иссякла, зарабатывал на нефтяном буме. Но процветание Фрэнклина было хрупким, строилось на устаревшей технологии. Деревянные бочки вскоре сменили железные канистры – это был первый из нескольких случаев, когда отец Иды пострадал от прогресса. Затем он искал удачи как независимый нефтедобытчик и переработчик, как раз когда Рокфеллер консолидировал отрасль и убирал мелкие фирмы.

В 1872 году рай впечатлительной пятнадцатилетней девочки уничтожила «Саут импрувмент компани». Когда ее отец присоединился к мстителям, саботировавшим цистерны заговорщиков, Ида была взволнована разговорами о революции. «В тот же миг слово стало для меня священным», – позже написала она 29. СИТ затмила ее солнечный мир. Отец когда-то пел, играл на варгане и рассказывал смешные истории, а теперь превратился в «молчаливого и ожесточенного» человека, на всю жизнь привив своей чувствительной дочери ненависть к «Стандард Ойл» 30. Для нее «Стандард Ойл» символизировала собой триумф жадной публики над честными людьми, такими, как ее отец, которые играли по правилам.

Она запомнила Титусвилл ее подростковых лет разделенным на большинство доблестных людей, которые сопротивлялись осьминогу, и маленькую группку оппортунистов, переметнувшихся к нему. На улице Фрэнклин показал предателей дочери. «В те дни я с бóльшим презрением смотрела на мужчину, который перешел в «Стандард», чем на того, кто побывал в тюрьме», – рассказывала она 31. Через некоторое время семья Фрэнклина не разговаривала с мерзавцами, продавшимися Рокфеллеру. Иду возмущало, что трест сумел превратить гордых независимых предпринимателей в сломленных мужчин, которые выполняли приказы боссов, присылаемые издалека.