Рон Черноу - Титан. Жизнь Джона Рокфеллера

Довольно скоро мягкий чинный Уиклифф Роуз руководил операцией почти военного масштаба. За первый год работы в девяти южных штатах было обследовано сто две тысячи человек, и у сорока трех тысяч обнаружили анкилостому. Через пять лет Гейтс доложил Рокфеллеру, что вылечено полмиллиона человек. Заражение не искоренили полностью, но кардинальным образом снизили. «Заражение анкилостомой было не только признано, выявлено и ограничено, – заявлял Гейтс Рокфеллеру, – его уровень понижен до одной из незначительных инфекций Юга, вероятно, легче всего выявляемых и излечимых» 29. Самым важным было создание штатами механизма, позволяющего закрепить работу и предотвратить скатывание назад. Рокфеллер похвалил «хорошо спланированную и проведенную» кампанию и особенно оценил мастерскую дипломатию при работе в политически сложной ситуации. Рокфеллеровская комиссия по оздоровлению стала вехой в эпидемиологии и профилактической медицине по признанию Чарльза У. Элиота, назвавшего ее «самой эффективной кампанией против широко распространенного инвалидизирующего заболевания, для проведения которой когда-либо объединялись медицина и филантропия» 30. В 1913 году новый Фонд Рокфеллера просил Уиклиффа Роуза перенести кампанию против анкилостомы за границу, расширив борьбу на пятьдесят две страны на шести (В Америке такая система принята. – Прим. ред. ) континентах и освободить миллионы людей от этого бича всего мира.

К 1910 году медицина и образование являлись главными приоритетами благотворительных проектов Рокфеллера, и в тот год эти два тренда плодотворно слились. Стимулом стал отчет с обманчиво обыденным заглавием «Медицинское образование в Соединенных Штатах и Канаде». Составил его Абрахам Флекснер, брат директора РИМИ, Саймона. Там, где Саймон был точен и выступал миротворцем, Эйб был задиристым бунтарем, любящим добрую интеллектуальную свару. Окончив Университет Джона Хопкинса, он открыл маленькую инновационную частную школу в Луизиане и заработал прекрасную репутацию среди колледжей Лиги плюща. Он обладал талантом инакомыслящего бросать свежий критический взгляд на традиции и спровоцировал споры по всей стране, предложив обучаться в колледже три года.

Когда Фонд Карнеги по улучшению образования пригласил его исследовать американские и канадские медицинские школы, Эйб отговорился незнанием, но с характерным усердием посетил все сто пятьдесят пять школ и вышел, потрясенный опытом. Как и его брат, он взял Медицинскую школу Университета Джона Хопкинса в качестве модели компетентной школы. «Без этой модели в голове, – признавал он позже, – я бы немногого добился» 31. По сравнению с ней, большинство посещенных им школ оказались унылыми бессистемными заведениями, которые небрежно вели местные врачи в качестве приработка к частной практике.

Пока Флекснер упорно объезжал школы, никто не осознавал, что он истребляющий ангел и прикрыл бы многие ненадежные заведения. Картина, которую он описал, была бы весьма сатирической, если бы не являлась строгим и точным отчетом. Большинство медицинских школ полагались исключительно на плату за обучение, не могли позволить себе современного оборудования и все еще прозябали в темном веке медицины. В штате Вашингтон Флекснер спросил декана одной школы, есть ли у них лаборатория физиологии. «Конечно, – ответил декан. – Она у меня наверху. Я вас провожу». И он гордо продемонстрировал маленький прибор для измерения пульса. В одной школе остеопатии в Айове имелись столы, доски и стулья, но не удавалось купить схемы или научные аппараты. Из ста пятидесяти пяти школ только двадцать три при поступлении требовали уровень образования выше старших классов школы. Так как некоторые школы не требовали даже этого, нельзя сказать, чтобы они были переполнены интеллектуальной элитой.

В 1910 году Флекснер опубликовал свою полемику, известную, как «Отчет Флекснера» – наиболее безжалостный и влиятельный из всех приговор медицинскому образованию. Отчет назвал самые известные лжеуниверситеты и разжег яростные споры, в итоге более сотни школ либо канули в противостояниях, либо их поглотили университеты. Одной из главных потерь стали старомодные гомеопатические школы, столь дорогие Джону Д. Рокфеллеру-старшему. Они уже находились в упадке, когда «Отчет Флекснера» нанес им смертельный удар.

Гейтс жадно проглотил отчет. Он был крайне недоволен медицинской практикой и верил, что молодые врачи заканчивают либо «убежденными пессимистами, разочарованными и опечаленными, либо простыми безрассудными раздатчиками пилюль за деньги» 32. Имея в своем распоряжении кучу денег, Гейтс не позволил «Отчету Флекснера» пылиться. Когда он пригласил автора на обед, Флекснер показал на две карты в его книге – одна изображала медицинские школы, которые он посетил, вторая показывала, что нужно стране. «Сколько будет стоить превратить первую карту во вторую?» – спросил Гейтс, и Флекснер ответил: «Это может стоить миллиард долларов». «Хорошо, – объявил Гейтс, – у нас есть деньги. Приходите сюда, мы их вам дадим» 33. Когда Гейтс спросил Флекснера, как он потратит первый миллион на совершенствование медицинских исследований, тот сказал: «Я отдам его доктору Уэлчу» 34. Так Медицинская школа Уэлча в Университете Джона Хопкинса была освящена как эталон, на который следовало равняться получателям денег Рокфеллера. Лаборатории Университета работали на постоянных основах, многие ученые занимались исключительно преподаванием и исследованиями – схема, которую Гейтс хотел видеть везде. Ни один богатый благотворитель не тратил деньги в этой области. По словам доктора Уэлча, «это отметило… впервые серьезное общественное признание медицинского образования и медицинского исследования как стоящих предметов филантропии» 35.

В 1913 году Флекснер формализовал свои связи с Рокфеллером и присоединился к штату СОВ. Он и его сотрудники выделили в качестве региональных моделей авторитетные заведения – Университет Вандербильта на Юге, Чикагский университет на Среднем Западе. Медицинские школы, желавшие получить гранты Рокфеллера, должны были обновить стандарты приема, принять четырехлетние программы обучения и ввести преподавание на полную ставку. Движение по унификации модели Джона Хопкинса продолжалось, хотя у него был один в высшей степени недовольный критик: Джон Д. Рокфеллер-старший, который все еще вел одинокую битву за альтернативную форму медицины. «Я сторонник гомеопатии, – жаловался он Старру Мерфи в 1916 году. – Я хочу, чтобы все медицинские заведения, в которые мы вкладываем, обращались с гомеопатами честно, учтиво и без предрассудков». К чести Рокфеллера, он не третировал своих советников и часто уступал их суждениям, даже если они шли вразрез с его личными желаниями. «Я рад иметь помощь опытных людей, способных выбрать заявки и дать достойным, – сказал он однажды. – Я не очень хорошо сужу о таких вещах: я слишком мягкосердечен» 36.