Рон Черноу - Титан. Жизнь Джона Рокфеллера

Прослышав о крахе «Никербокера», Гейтс позвонил Рокфеллеру в Покантико рано утром и сказал, что общественное заявление от него могло бы вернуть уверенность. Рокфеллер обдумывал вопрос, стоя в халате, затем позвонил Мелвиллу Э. Стоуну, генеральному менеджеру «Ассошиэйтед Пресс», и сказал – для цитаты, что финансы страны в хорошем состоянии, и, если нужно, он отдаст половину того, что у него есть, на поддержание кредитоспособности страны. Это было беспрецедентное заявление: один гражданин обещал выручить весь Уолл-стрит. На следующее утро, когда эти успокоительные слова перепечатали по всей Америке, репортеры посыпались на поле для гольфа в Покантико. Его спросили, действительно ли он отдаст половину своих ценных бумаг, чтобы остановить панику, и Рокфеллер ответил: «Да, а у меня их не счесть, джентльмены, не счесть» 23. Рокфеллер редко хвалился богатством, но здесь это, очевидно, было предназначено, чтобы поднять дух людей. Во время паники самый большой золотой запас и ресурс наличных держал Национальный городской банк, так как Рокфеллер вложил туда десять миллионов долларов. «Они всегда приходят к Дяде Джону, как начинаются неприятности», – заметил Рокфеллер с гордостью 24. Когда 23 октября Дж. П. Морган решил поддержать пошатнувшийся «Траст компани оф Америка», он получил три миллиона долларов на спасение от Джорджа Ф. Бейкера из Первого национального банка и Джеймса Стиллмана из Национального городского банка, последний пользовался деньгами Рокфеллера.

24 октября, впервые за несколько лет, Джон Д. Рокфеллер-старший вошел в двери Бродвей, 26, и занял командный пост. «Я был удивлен, столько людей выдвинулись вперед со времени моего последнего посещения годы назад. Затем я не раз имел случай беседовать со старыми соратниками и многими новичками, и немало был обрадован, убедившись, что былой дух сотрудничества и прежняя гармония остались без изменения в среде служащих» 25. Рокфеллер предложил свои услуги Дж. П. Моргану, и его миллионы сформировали часть фонда в двадцать миллионов долларов, которые Морган собрал в тот день, чтобы биржа продолжила работу, предотвращая банкротство по меньшей мере пятидесяти брокерских домов. Какова бы ни была его личная неприязнь к Моргану, Рокфеллер щедро хвалил его руководство во время паники 1907 года. «Его властная личность творила прямо чудеса, – писал он в своих мемуарах. – Он действовал быстро и решительно там, где быстрота и решимость были всего нужнее для спасения потерянного доверия» 26.

Несколько членов семьи обратились к Рокфеллеру за помощью, чтобы выстоять в шторм. Он купил акции «Интернешнл харвестер» на четыре с половиной миллиона долларов у лишившихся средств Маккормиков и предоставил огромный заем в семь миллионов брату Уильяму, который по уши увяз в биржевых маневрах. Даже с братом Рокфеллер не мог отказаться от стандартной деловой практики – это уже хорошо выучил Фрэнк – и попросил Уильяма предоставить список ценных бумаг в качестве залога. Но, когда советник Рокфеллера Генри Э. Купер потребовал больше, Рокфеллер иронично напомнил: «Ну же, господин Купер, не будьте слишком строги. Помните, Уильям – очень богатый человек» 27.

Даже в разгар бушующей вокруг настоящей паники Рокфеллер отказался надолго отступать от своего ежедневного графика и, проведя день в кабинете, вернулся в Покантико играть в гольф. За утреннюю игру его неоднократно отрывали срочные сообщения, и каждый раз он ехал на велосипеде в каретный сарай, давал обещание выплатить очередную огромную сумму и предотвратить неприятности. Затем возобновлял игру с обычным хладнокровием и безмятежностью.

В панику 1907 года Рокфеллер впервые показал широкой публике, что у него развито чувство долга перед обществом и собрал щедрые похвалы. Он написал родственнику, что газеты «говорили очень приятно и любезно и показали, что значительно ценят наши попытки спасти корабль» 28. Некоторое время казалось, что это расположение смягчит антимонопольное рвение против «Стандард Ойл», но надежды вскоре испарились, когда Рокфеллер сказал репортеру: «Неуправляемая политика администрации может иметь только один результат. Она приведет к катастрофе для страны, финансовой депрессии и хаосу» 29. Согласно Рокфеллеру, заявление было сделано не для печати, и он сожалел, что репортер по ошибке нарушил торжественную клятву. Комментарий усилил враждебность, которую президент Рузвельт и без того питал к Рокфеллеру, особенно учитывая, что Рокфеллер не приезжал в Белый дом обсудить «Стандард Ойл», постоянно ссылаясь на плохое самочувствие. В частной беседе Рузвельт сказал, что Рокфеллер чувствует себя уязвленным, так как правительство опубликовало о «Стандард Ойл» чистую правду.

После объявления штрафа Лэндиса «Стандард Ойл» попыталась сменить стратегию и договориться с правительством о компромиссе. В сентябре компания выдвинула следователям соблазнительное предложение: она откроет свою бухгалтерию и выполнит любые рекомендации, гарантирующие выполнение антимонопольных законов, если правительство отзовет иск. Чиновников предложение о мире застигло врасплох. «И правда, поразительное предложение», – написал Джеймс Р. Гарфилд в своем дневнике 30. Но Рузвельт уже был не в настроении для перемирия. «Если у нас уголовное дело против этих людей, – сказал он генеральному прокурору Чарльзу Бонапарту, – мне бы очень не хотелось отказываться от него» 31.

Арчболду стоило придерживаться своего примиряющего подхода, но он слишком привык к тяжеловесной политике. Он с откровенной надменностью воспринимал все политические нападки на концерн. Весной и летом 1908 года он провел несколько конфиденциальных встреч с президентом Рузвельтом, организованных сенатором от Орегона Джонатаном Борном. Президент выразил намерение довести дело «Стандард Ойл» до суда. Арчболд верил в его искренность, но также знал, что Рузвельт колеблется. Тогда Арчболд прибег к характерному для него бестактному маневру. В конце октября 1907 года он попросил сенатора Борна передать президенту предложение, что, если правительство пойдет на сделку, «Стандард Ойл» поможет Рузвельту переизбраться в 1908 году. Гарфилд в ужасе назвал это наглое предложение «глупо коррумпированным» 32.

Из-за любезного спасительного вмешательства Рокфеллера во время паники, Рузвельт выдержал краткую паузу в нападениях на «Стандард Ойл», затем в январе 1908 года наверстал упущенное. В специальном сообщении Конгрессу он выразил недовольство, что «спекулятивное безрассудство и вопиющая непорядочность кучки богачей» привели к потере финансовой уверенности и осудил «жестокую и бессовестную ловкость» руководства «Стандард Ойл» в противодействии реформам 33. Антимонопольный иск шел своим ходом.