Рон Черноу - Титан. Жизнь Джона Рокфеллера

Хотя 54-я Западная улица была оазисом в обрамлении деревьев, Рокфеллеры выбрали самый сибаритский район Нью-Йорка Позолоченного века. Почти все богатство, накопленное в «неистовом, бурном, преуспевающем девятнадцатом столетии», как назвал его Марк Твен, теперь осело на Манхэттене. Старая аристократия Нью-Йорка, живущая вокруг Вашингтон-сквер и Грамерси-парк, содрогалась, глядя на вычурные особняки вдали от центра, отражавшие послевоенные состояния, сделанные на железных дорогах, стали и нефти. Вдоль Пятой авеню, недалеко от дома Рокфеллера, тянулись к окраинам кричаще роскошные дворцы богатых – в частности, фантастические сооружения с башенками Уильяма К. Вандербильта на 51-й улице и Корнелиуса Вандербильта II на 58-й улице.

«Стандард Ойл» перенесла свою штаб-квартиру в Нью-Йорк, и окрестности начали превращаться в колонию директоров компании. В какой-то момент в ходе этого корпоративного переезда двадцать восемь руководителей «Стандард Ойл» прибыли в одном пульмановском вагоне из Кливленда, и их отвезли прямо в отель «Сент-Джеймс», где Уильям сидел во главе стола за их первым завтраком, а Джон – на первом ужине. Последний любил приветствовать прибывающих на вокзале и помогать им искать дома. Вскоре отрезок Пятой авеню рядом с домом Рокфеллера был густо заселен людьми из «Стандард Ойл», Генри Флаглер занимал юго-восточный угол 54-й улицы, а Уильям Рокфеллер – северо-восточный, Бенджамин Брюстер жил по соседству с Уильямом. Уильям отошел от аскетичного стиля брата и растил своих детей в более свободной атмосфере, вызывая уколы зависти у детей Джона. По словам Младшего: «Мы в детстве не имели того, что было у тех детей, и мы замечали разницу. Они вели веселую жизнь, со множеством вечеринок, и нам тогда тоже этого хотелось» 8. Уильям отказался брать ссуду на строительство дома, он продал акции «Стандард Ойл» на пятьдесят тысяч долларов Джону, несмотря на сердечную мольбу брата сохранить их. Неосмотрительное решение Уильяма впоследствии сказалось на огромном неравенстве в состояниях двух братьев.

В Нью-Йорке Джон Д. не приобрел увлечений космополита, а остался верен старым кливлендским привычкам, построил большой каток в форме подковы на землях рядом с домом. Каждую зиму по утрам любопытные прохожие могли мельком видеть, как шеф американской нефтяной промышленности, в пальто и цилиндре безмятежно скользит на коньках, прикрепленных к ботинкам из лакированной кожи. Большой любитель этого спорта, он поставил в доме полки, на которых десятки гостей могли хранить свои коньки.

Рокфеллер не одобрял повальное увлечение покупкой яхт, которое пронеслось по Нью-Йорку в конце 1880-х годов, не владел ни кораблем, ни частным железнодорожным вагоном, но он не жалел расходов на быстрых лошадей и держал большие обогреваемые конюшни на 55-й Западной улице, 21. Каждый день после работы он выводил своих черных рысаков и смешивался с пышной процессией модных экипажей, заполнявших Центральный парк, и часто устраивал гонки с братом Уильямом, а взволнованный Младший сидел рядом с ним. Рокфеллер получал от рыси столько удовольствия, что в какой-то момент сказал сыну: «Я выезжал четыре раза вчера, и в совокупности за два дня сделал около восьмидесяти миль. Не думаешь, что я похож на восторженного юнца?» 9Младший описал стиль гонок его отца, который кажется метафорой его решительного, но осторожного управления «Стандард Ойл»:

«Другие возницы часто выходили из себя, если лошадь сбивалась с аллюра или слишком тянула; отец никогда. Если лошадь была возбуждена или упрямилась, он никогда не терял самообладания, терпеливо работал с животным, пока не успокаивал. Я часто наблюдал, как он очень быстро едет по Центральному парку; посередине дороги, через два потока, всегда немного прижимаясь влево – как он объяснил мне, чтобы путь был свободен, но оставалось достаточно расстояния справа, тогда, если встречный вовремя не перестроится, у него все еще есть место проехать 10.

Нью-Йорк никогда не ослеплял Рокфеллера, он держался в стороне от элиты, которая задавала дорогие ужины и костюмированные балы, посещала театры, оперу и клубы. Он не интересовался кутежами, и его сложно представить в компании грузных мужчин, курящих сигары или женщин в дорогих мехах и украшениях. Газеты отмечали, что он тотально бойкотирует общественные мероприятия. Как написало одно издание: «Он никогда не развлекает известных людей, в его доме не принимают гостей, и он держится в тени всегда и везде» 11. Хотя Рокфеллер вступил в клуб «Юнион лиг», он чувствовал себя неуютно рядом с пышностью Асторов и Вандербильтов. Когда Сетти в 1882 году попросила новый четырехколесный экипаж, Джон, взглянув на нее в изумлении, сказал, что они вряд ли могут себе это позволить, придется продать старый. Верный своим ежедневным ритуалам, он любил хлеб с молоком по утрам и пакет яблок вечером. Каждое утро перед работой его брил парикмахер в гардеробной, затем Рокфеллер сбегал вниз по ступенькам особняка точно в один и тот же час и за пять центов ехал по надземной железной дороге на 6-й авеню в центр. Его ум уже начинал работать, и он набрасывал заметки карандашом на манжете рубашки, пока поезд трясся в сторону Уолл-стрит. В девять утра, с боем часов, с легкостью привидения, как будто он шел по воздуху на цыпочках, он проскальзывал в здание «Стандард Ойл». «Никто больше не входил в контору так тихо, как господин Рокфеллер, – поделился его личный секретарь Джордж Роджерс. – Как будто у него плащ-невидимка» 12.

В конце 1883 года «Стандард Ойл» начала подбирать место на южном краю Манхэттена для новой штаб-квартиры, которой было предначертано взмыть над Бродвеем в Боулинг-Грин, на месте, где когда-то стоял дом Александра Гамильтона. Фирма давно переросла старую контору Уильяма в двух зданиях на Пёрл-стрит и последние три года сидела в скромном неприметном здании по адресу: Бродвей, 44. Теперь, 1 мая 1885 года, потратив почти миллион долларов, «Стандард Ойл» переехала в свою новую неприступную крепость, массивное гранитное девятиэтажное здание. Снаружи название концерна обозначено не было, только номер дома. «Бродвей, 26», вскоре стал самым знаменитым деловым адресом, вторым названием нефтяного треста, синонимом загадочности, власти и эффективности. «Стандард Ойл» – ныне главная компания Америки, – в зону ее влияния входил лабиринт железных дорог, банки и другие предприятия. О новом здании писали высокопарным слогом, вероятно, не столько из-за впечатляющей неоклассической архитектуры, сколько из-за авторитета, символом которого оно стало. Один журналист сказал: «Многие достойные мужчины убеждены, что Бродвей, 26, – самое опасное место на земле – это пиратская пещера, логово головорезов коммерции» 13. Самые здравомыслящие писатели, казалось, обмирают перед угрюмым величием центра власти Рокфеллера: