Николай Ковтун - Ангола в сердце моем

16 октября мы обнаружили две базы противника — одна на 2–3 батальона, другая — человек на сто. Противник в спешке уходил, стараясь избежать боя. Мы шли по саванне, по труднопроходимым дорогам. Часто вспоминаю эти тяжелые пути — дороги, саванну, лес и горы, водные преграды, наводку мостов, подрыв людей и техники на минах, погони за противником и жару. Дорог в саванне почти не было и нам приходилось прокладывать их самим — сначала шел БТР, ломая деревья, а затем проходила вся остальная техника.

18 октября мы наконец — то выбрались из плена бездорожья, радовало, что люди и техника выдержали это испытание. Я с трудом вел УАЗик, разбил лобовое стекло, замкнуло датчик омывателя стекла, сорвал глушитель, потек радиатор, но получил большой опыт вождения автомобиля в условиях отсутствия всяких дорог и асфальта.

19 октября неожиданно прилетел Громов В. В. Он сократил нам сроки выполнения задачи, что нас очень обрадовало, а меня особенно, так как до моего отпуска с 16 ноября осталось 29 дней. В этот день в своем дневнике я записал: «Громов — большая-большая умница, спокоен, рассудителен, дружелюбен, Он образованный и культурный генерал». Вечером пошел дождь с громкими раскатами грома и шел он всю ночь.

20 октября разведка 1 МПБ в районе Киссала задержала 12 гражданских людей — 2-х мужчин, 4-х женщин и 6-х детей. Они сообщили, что унитовцы уходят в направлении Муссенге-Визе, угоняя мирное население. Противника — около тысячи человек, населения более 2000. К нам снова в этот день прилетел Громов, привез нам письма и продукты, а ночью опять шел дождь.

21 октября также всю ночь шел сильный дождь, а утром произошел первый серьезный бой с противником за Карианго. Длился он около получаса. Противник ушел с боем и под прикрытием населения, что помешало нам полностью уничтожить унитовцев. Мое состояние было в целом спокойным, хотя сердце билось учащенно. Правда, при пролете первой пули, мое тело самопроизвольно вмиг прижалось к земле, особенно то место, на котором сидишь. У нас не было ни убитых, ни раненных. У противника было убито 6 человек, среди них один офицер. Из его документов следовало, что это политинструктор северо-западной колонны 93 специального фронта «Ярость народа» лейтенант Лувакути. Наши трофеи: 24 шт. — 60 мм мин, 22 шт. — 81 мм мин, 7 шт. гранат РПГ-7, все американского, китайского и советского производства, а также 9 шт. ручных гранат юаровского производства, одна пластиковая мина направленного действия (ЮАР), 5 единиц стрелкового оружия — АКС (1953 года выпуска), АК, ППШ, 2 маузера, около 6 тысяч боеприпасов и других материалов.

В этом бою мы стали свидетелями страшного зрелища, когда гранатометчик 3 взвода 2 мпр 1 МПБ рядовой Жулио Макина из гранатомета попал в голову унитовца, которая разлетелась мелкими кусочками, а тело забилось в судороге. Таковы ужасы войны.

Мне часто задают вопрос о страхе, хотя некоторые советники бахвалятся, что они его не ощущали. Когда-то, российский царь Александр III,обращаясь к юнкерам — будущим офицерам, сказал, что «храбрость — это терпение в опасности». Кому на войне не страшно?

Всем страшно! Потому что хочется жить!

22 октября ночью снова шел дождь. К нам опять прилетел В.Громов и высоко оценил действия бригады. Я наблюдал слезы комбрига Зеки от того, что его похвалил и пожал ему руку советский генерал. Возможно, в этот момент комбриг почувствовал снятие стрессового и напряженного состояния последних дней. Ведь на нем лежала большая ответственность за жизнь людей.

23 октября в бою мы впервые применили БМ-21. Противник сразу же прекратил бой и отошел.

24 октября в бригаду снова прилетели Ндалу и Громов. Они довели информацию о противнике, организовали взаимодействие и уточнили задачу бригады. Мы всегда были рады прилету генерала В.Громова, так как он обязательно привозил почту, а весточка с далекой Родины и от родных в боевых условиях были как раз кстати.

Вечером в бригаду прибыли два солдата 82 ПБР, которые 16 сентября в ходе боя попали в засаду унитовцев и после окончания боеприпасов были взяты в плен. 21 октября сбежали из плена. Нам они дали ценную информацию о противнике, его базах и порядке наблюдения за нашими войсками: унитовцы на каждую дорогу и проходимую тропу выделили по три человека, которые находились на деревьях.

Командующий 7 ВО вместе с командиром 1 МПБР на вертолете вылетели на разведку этих баз. Данные подтвердились. На эти базы были направлены 1 и 3 МПБ. Перед их убытием там активно поработали командование бригады и наши советники. Благодаря нам, батальоны были хорошо подготовлены и обеспечены всем необходимым для боевых действий. Противник, начал нести потери и уходил постепенно на юг. Однако начавшийся сезон дождей (дождь теперь шел практически каждый день) затруднял наше продвижение вперед.

В Анголе подвоха можно было ожидать от всего живого и неживого. Нас мучали комары, а 27 октября, прибыв на место нового расположения, мы обнаружили пчелиный рой, который набросился на нас. Меня укусило две пчелы в лоб и ухо. Глаз заплыл, а ухо напухло.

Но особенно досталось нашему радисту Юре Скирде, которого сильно искусали пчелы, одна пчела укусила за язык и Юра потерял сознание. Благо, что с нами был кубинский врач, который сделал необходимый укол и дал какое-то лекарство, которое спасло Юру.

Еще один случай. Ежедневно, около 18.00, выбрав удобное для обороны место, бригада обычно занимала позиции, выделялись караульные, а личный состав ложился отдыхать. Ангольцы очищали место для отдыха от всякой растительности до тех пор, пока земля не становилась голой и ложились спать только на такую землю. Они очень боялись всякой живности. Как выяснилось — не зря. Наши же советники, выбрав, как правило, под деревом, место для отдыха, рвали и складывали под брезентовую накидку много травы, стелили простынь и укрывались простыней, а если было холодно, то и солдатским одеялом.