Дженнифер Уорф - Посреди жизни

Я ожидала, что он ответит: «Нет, мы принимаем смерть и уважаем мертвых». Однако он оставил вопрос открытым:

– Беда в том, что становится все труднее определить наступление смерти. Границы слишком размыты. Мы не можем держать в каждом доме престарелых такого сотрудника, который был бы уполномочен констатировать смерть.

С минуту он просидел в задумчивости, а потом продолжил:

– Кроме того, ни один из домов престарелых не хочет, чтобы в нем умирало слишком много людей. Видите ли, наша политика заключается в том, чтобы стать частью местного общества, в том, чтобы жители домов престарелых не были изолированы. А если отсюда начнут выносить гроб за гробом, по округе пойдут сплетни, возникнут страхи и подозрения. Никогда не знаешь, что́ начнут говорить. Это будет плохо для самого дома, а значит, и для его постояльцев.

И при этих словах я вспомнила об истории своих соседей. В большом доме, комнат на десять и с садом площадью в пол-акра, жила молодая семья. Хозяйка, по имени Джинни, была дипломированной медсестрой и с удовольствием ухаживала за пожилыми людьми. Поэтому семья решила выделить четыре комнаты дома под пансионат для стариков. Все обитатели дома жили вместе, ели за одним столом, и все были довольны. Старики наслаждались обществом детей, а дети наблюдали за жизнью стариков и учились с ними общаться. Молодой муж держал кур и гусей, выращивал овощи. Один из стариков вызвался кормить кур и собирать яйца. Две пожилые дамы помогали на кухне.

А потом случилась беда. За месяц умерли двое стариков. Началось полицейское расследование, подключились журналисты. Допрос следовал за допросом, и Джинни превратилась в собственную тень. Местная газета обсасывала все подробности на первой странице. Судебный эксперт заключил, что смерть наступила по естественным причинам, и Джинни была полностью оправдана, но все равно двух оставшихся жильцов против их воли отвезли в официальный дом престарелых. У дома собралась целая толпа, чтобы посмотреть, как их увозят. Джинни была в отчаянии: неужели этот ужас никогда не кончится?

О Джинни распространялись ужасные слухи по всей округе. Я знаю, потому что я тоже слышала эти сплетни. Жизнь стала невыносимой, и в конце концов семье пришлось переехать.

Я рассказала эту историю капеллану, и он заметил:

– Естественно. Примерно того же и я бы ожидал от местных жителей.

– А что же вы делаете, если видите, что кому-то недолго осталось?

– Зависит от обстоятельств, но вполне вероятно, что мы отправим его в больницу.

– Но ведь это не очень хорошо?

– Нет, конечно, это плохо, но мы должны быть осторожны. И это становится все труднее для нас. Скажем, некоторых доставляют к нам с гастростомой, и если, например, кто-то должен принять решение об удалении трубки… [15] Гастростомическая трубка – приспособление, необходимое для поддержания жизни. Ее удаление требует принципиального медицинского или юридического решения, которого не так просто добиться. – Примеч. авт.

Он умолк, но я почувствовала, какие серьезные трудности он предвидит.

Гастростомическая (или еюностомическая) трубка – альтернатива назогастральному зонду. Пластиковую трубку вводят в желудок через брюшную стенку и закрепляют. По этой трубке можно вводить жидкую пищу прямо в желудок. Исследование, проведенное среди американских пациентов с болезнью Альцгеймера или с тяжелой деменцией, вызванной другими причинами, показало, что у пятидесяти пяти процентов из них к моменту смерти была поставлена либо гастростомическая трубка, либо назогастральный зонд [16] Ahronheim J. C., Morrison R. S., Baskin S. A., Morris J., Meier D. E. Treatment of the dying in the acute care hospital. Advanced dementia and metastatic cancer. Archives of Internal Medicine, 1996, 156, p. 2094–2100. .

В январе 2010 года Королевский колледж врачей совместно с Британским обществом гастроэнтерологов опубликовал доклад «Трудности и альтернативы питания через рот», одобренный, в числе прочих, и Королевским колледжем сестринского дела. В нем представлены результаты трехлетнего исследования под руководством доктора Родни Бурнама. В частности, сообщается, что тысячам пожилых людей приходится проводить гастростомию, потому что в противном случае дома престарелых отказываются их принимать, и это распространенная проблема.

В докладе указывается, что на самом деле пожилых людей редко нужно насильственно кормить через гастростому, а сама по себе процедура гастростомии является инвазивной и требует не столь легкомысленного отношения. Возник спор: критики доклада утверждали, что только врач принимает решение о необходимости гастростомии, а Королевский колледж отвечал, что на врачей оказывается давление: от них требуют санкционировать постановку гастростом, чтобы можно было освобождать больничные койки и переводить пациентов в интернаты.

Почему эта практика распространена? Почему некоторые дома престарелых принимают пациентов только после гастростомии? Ответ очень прост: чтобы как следует накормить пациента с ложечки, сиделке нужно пятнадцать – двадцать минут, а чтобы «закачать» полужидкую пищу в желудок, достаточно двух. То же самое с лекарствами – так их можно вводить быстро и эффективно. Время – деньги, преимущества очевидны.

Мы, общество в целом, несем за это ответственность. Мы одержимы идеей не позволить никому спокойно умереть, как задумано природой, если он больше не может питаться самостоятельно. И получается, что мы, сами того не понимая, настаиваем на насильственном кормлении стариков.

Где бы ни встретились медсестры, они всегда заговорят о работе. Однажды в пешем походе по Италии я познакомилась с Сандрой, американской медсестрой из Флориды. Был май 2009 года, и мои мысли были заняты книгой, которую я писала, – вот этой. Я упомянула о ней в разговоре, и вежливый интерес Сандры мгновенно превратился в пристальное внимание, а голос напрягся:

– О Господи! Давно пора написать такую книгу. Мы же постоянно это делаем, и это безумие. Мы тащим людей на диализ, даже когда они на девяносто восемь процентов мертвы. Они ничего и никого не узнаю́т, не могут двигаться, глотать, говорить, у них недержание всего, и мы им проводим почечный диализ три раза в неделю! Черт, это просто безумие!

– Продолжай, – попросила я.

– Говорю тебе, у нас в клинике сейчас есть больной, у него прогрессирующая мышечная атрофия, короче, ползучий паралич. Эту штуку сейчас по-всякому называют, но по сути все то же самое – начинается на периферии и ползет дальше по телу, а когда доходит до легких, то конец. Но так было раньше. Теперь уже нет. У этого человека паралич развивался два года. Медленно-медленно пропадали все ощущения, все движения, и, наконец, паралич добрался до легких. И что же мы делаем, а? Мы приносим аппарат для искусственной вентиляции. Но он уже не может и глотать – и мы ставим ему назогастральный зонд. Это… непристойно!