Дженнифер Уорф - Посреди жизни

– Эти таблетки! Я уверена, что от них-то меня и тошнит.

Но все равно проглотила их. Внезапно она взглянула на часы.

– Мне нужно идти. Сейчас начнется «Обратный отсчет»!

Я пыталась помочь ей войти в дверь, но она отказывалась от помощи, и в конце концов я сдалась. Я оставила ее перед телевизором с бумагой и карандашом в руке, с горящими глазами, ожидающей первой партии вопросов. По дороге я встретила еще одну ее подругу, которая весело сообщила мне: «Иду навестить Лию». Ох, подумала я: похоже, в этот момент ей тут будут не рады!

Меня беспокоило, что Лия получает очень высокие дозы варфарина, и я решила перед уходом поговорить об этом со старшей сестрой. Сначала она держалась очень настороженно, как будто я обвиняла ее или дом престарелых в каком-то неблаговидном поступке.

– Не я принимаю эти решения. Мы делаем только то, что нам велят. Пожалуйста, поговорите с доктором.

– Честное слово, я не хочу, чтобы у вас были неприятности. Я просто озадачена.

Мы разговорились, рассказали друг другу о подробностях своего обучения и опыта. Ей было за пятьдесят, и ее явно привлекал уход за пожилыми людьми. Когда я упомянула, что была главной медсестрой в онкологической палате, она поняла, что, наверное, мы смотрим на вещи сходным образом, и сказала:

– Если вы заглянете в ее медицинскую карту, то увидите, что с января дозу варфарина ей поднимают после каждого посещения гематолога.

– На каком основании?

– По анализу крови.

– Но ей же сто три года! Чего они ожидают?

– Я не уверена, что возраст тут учитывается.

– Кроме варфарина, какие еще лекарства она принимает?

– Статины, сердечно-сосудистые препараты, стимуляторы, антикоагулянты, диуретики, ну и обычные анальгетики.

– Но это же безумие. У нее запущенный рак. Лучше умереть от сердечной недостаточности, чем от рака.

– Я это знаю. И вы это знаете. И врачи это знают. Но мы не можем прекратить прием лекарств.

– Но почему? Не понимаю.

– Сейчас она жива, бодра и наслаждается жизнью.

Я подумала о Лие, которая как раз сейчас смотрит «Обратный отсчет» и соображает быстрее, чем все участники игры.

– Вы правы, – сказала я задумчиво, – она действительно наслаждается жизнью.

– Если мы отменим лекарства, кто-нибудь может сказать, что мы намеренно ускорили ее смерть.

– Но разве это возможно? Бывает, что люди такое говорят?

– Это вполне возможно.

– Вы обсуждали это с родственниками?

– Да, и они сказали, что решать нам.

– Вы обсуждали это с Лией?

– Нет.

– А она знает, что у нее рак?

– Нет.

– Нет? Но почему? Почему никто не говорит о смерти? Ведь в этом же вся беда!

– Я знаю. Но я отвечаю за доброе имя нашего дома престарелых. Я не могу обсуждать философские вопросы.

В этот момент в кабинет влетел молодой человек в футболке и сандалиях с открытым носком.

– Философия? Это как-то уж очень серьезно! То есть вот чем вы занимаетесь после обеда?

Он добродушно рассмеялся.

– Мы говорили о Лие, доктор, – сказала сестра.

– Лия? Она в порядке, все у нее нормально.

Ободренная его приветливостью, я пояснила:

– Я просто удивлялась, почему ей до сих пор дают сердечно-сосудистые препараты и мочегонные.

Улыбка исчезла с его лица.

– В чем дело? У вас какие-нибудь жалобы? – резко сказал он.

– Нет, вовсе нет. На самом деле, как раз наоборот.

– Вы что, родственница? – потребовал он ответа.

– Нет, я ее друг.

– Я не могу обсуждать пациента с друзьями, – отрезал он и вышел.

Должно быть, я выглядела очень расстроенной, потому что старшая сестра сказала:

– Не стоило этого говорить при нем. Он может подумать, что вы журналистка, которая хочет накопать какую-нибудь грязную историю о больнице или доме престарелых. Для газет это была бы отличная жареная тема.

– Я об этом не подумала, – тихо ответила я.

Да, тут и я задумалась о силе средств массовой информации и об их ненасытном желании критиковать Национальную службу здравоохранения.

– Я понимаю, что вы имеете в виду. Чтобы сказать «хватит», нужно больше мужества, чем есть у среднего врача. Вероятно, будет внутреннее расследование, и ему придется объясняться.

– Именно. А пока Лия чувствует себя всяко не хуже, чем можно было ожидать.

– Да. Даже лучше, чем я ожидала, и это ваша заслуга.

Мы пожали друг другу руки, и я ушла, но перед самым уходом тихонько заглянула в палату Лии. Она была погружена в «Обратный отсчет»: быстро записывала, вычеркивала, смотрела вверх и задумывалась, а потом снова что-то писала с явным удовлетворением. Подругу, которая приехала в три часа, нигде не было видно. Похоже, неукротимая Лия все-таки выставила ее.

Езда на велосипеде способствует размышлениям. В мягком ритмичном движении, в свежем воздухе, в изгибах дороги, в живых изгородях, проплывающих мимо, есть что-то такое, от чего лучше думается. Возвращаясь на велосипеде домой из дома престарелых, я размышляла о том, что, конечно, была неправа. Трижды за последние двенадцать месяцев я думала, что Лия умрет, и в глубине души подозревала, что это, вероятно, будет для нее лучше. Она умрет быстро и мирно, без страданий. Когда я увидела ее в больнице после эмболии, я действительно думала, что она не переживет эту ночь. Но она выжила – и не просто выжила, а победила. Она дожила до желанного возвращения домой, пробыла дома шесть месяцев, набираясь сил, приучаясь ходить все больше и увереннее, встречаясь с семьей и друзьями… короче говоря, живя настолько полно, насколько позволял ее возраст. Все это было бы невозможно, если бы не современная медицина. Увы, развитию рака не стоило удивляться. Внутри нас есть клетки, способные к злокачественному росту, и шок для организма, такой как сломанная нога, вполне может их активизировать. По мере развития медицины смерть отступает все дальше, и многие из нас «доживут» до своего рака и умрут от той или иной злокачественной опухоли. И все же, все же… это не давало мне покоя. Может быть, лучше умереть от сердечно-сосудистой недостаточности, чем от рака? В конце концов, мы все в руках Бога, и никакие наши действия не изменят того, что нам суждено.

Мне понравился этот дом престарелых. Старшая сестра была единственной обученной медсестрой в штате, но она подавала хороший пример: буквально все помощницы и сиделки, которых я там встречала, производили приятное впечатление и ухаживали за постояльцами с веселой доброжелательностью. Во время моего посещения я видела много улыбающихся лиц. У Лии была просторная палата с окнами на юг и запад, из обоих был виден сад, палата хорошо проветривалась, и у нее была своя большая ванная комната. Я подумала, что ей будет там удобно и хорошо в последние недели и месяцы жизни.