Анджей Монастырский - Шашечки и звезды

С рассвета аэродром оглашался басовитой песней двигателей самолетов. Полетами сегодня руководил командир полка.

Пара Еремин — Скибина заняла места в кабинах своих «яков». Около 7.30 они вырулили на старт. Оторвались от земли почти одновременно. Ведущим был Еремин. С увеличением высоты горизонт расширялся. Миновали речку Орчик и за небольшим лесочком на ее западном берегу изменили курс на 90 градусов.

Славек взглянул на высотомер. Он показывал двести метров. «Пожалуй, идем низковато», — подумал он, но ничего не сказал, так как курс и высоту полета всегда задавал ведущий. Ведомый должен был приспосабливаться к нему.

А между тем Костя летел над строениями Карловки и внимательно осматривался. Наконец заметил что-то заинтересовавшее его и отошел от прежнего курса. Да, под ними была полковая санчасть, а перед нею стояло несколько человек. Среди них в утреннем свете виднелась фигура женщины в белом халате. Женщина энергично махала белой косынкой.

Костя усмехнулся, в ответ на приветствие покачал крыльями и взял курс на Полтаву. Набрал высоту до шестисот метров. Мелькающие под ними дома, дороги, автомобили заметно уменьшились в размерах. Зато вокруг открылось широкое поле обзора.

«Видимость сегодня отличная, — подумал Еремин. — Километров десять. Не будет проблемы с прокладыванием трассы полета».

Взглянув на приборную доску, он убедился, что все в порядке. Скорость 400, высота 600, курс на северо-запад. Прошли Полтаву, живописно расположенную на небольших возвышенностях по берегам реки Ворсклы. Моторы работали равномерно.

Ведущий включил радиостанцию.

— Перед нами Миргород, — передал Еремин ведомому.

Но что это? В наушниках вместо обычного «понял» странная тишина. Еремин дважды повторил короткий текст. Опять тишина, слышны только шум и далекий треск. Неужели Славек так задумался, что не реагирует на голос командира? Костя оглянулся и увидел: хорунжий Скибина ведет самолет уверенно, разглядывая время от времени незнакомую местность.

Миргород уже позади. Теперь Еремин легко отошел в сторону и взял курс 180 градусов. «Только бы Скибина не повторил этот маневр, — заволновался ведущий, — иначе не договоримся». Через минуту он успокоился — ведомый продолжал лететь напрямик. Еремин вновь взял курс 180 градусов и после этого разворота оказался сразу же за своим ведомым. Подошел к Славеку, который пока что не понял странного маневра командира и с любопытством посматривал на машину товарища. Какое-то время летели они крылом к крылу. Еремин жестами показывал, что радиосвязь с ним прервалась. Славек смотрел, не понимая сигнала ведущего.

— А чтоб тебя! — заворчал Костя. — Радиостанция, понимаешь? Радиостанция села! — крикнул он громко, словно тот мог его услышать. Он показал рукой на ухо и отрицательно покачал головой.

Наконец-то! Скибина, очевидно, понял, в чем дело, махнул рукой и тоже показал на шлемофон. Договорились! Ведущий с облегчением вздохнул и опять вышел вперед. Покачал крыльями и оглянулся. Скибина повторил маневр. Все в порядке! Теперь он будет лететь за Костей и выполнять все точно, как он.

Чувство облегчения было недолгим. Небо впереди начало хмуриться, в воздухе появились первые снежные хлопья.

«Хорошенькая история! — подумал Костя. — Полет во время вьюги — малоприятная вещь, а без радиосвязи тем более…»

Подобные мысли мелькали в этот момент и в голове Скибины. Его охватило беспокойство — он ведь значительно моложе, и опыта у него меньше. Славек нервно посматривал на густеющий снег.

Оба, как по команде, увеличили расстояние между машинами. Скибина теперь видел перед собой в заметно густеющей вьюге неотчетливо темнеющую точку.

«Это самолет Еремина. Только бы не потерять его из виду», — лихорадочно думал он. Расстояние между ними не уменьшалось.

Слабые контуры самолета ведущего растворились в пелене снега. Скибина остался один. Вокруг кабины самолета танцевали густые хлопья, деловито перемалываемые лопастями винта. Беспросветная плотная белая масса поглотила самолет Еремина. Славек теперь не видел ничего, кроме приборов. Его охватило мучительное чувство одиночества. Для него это чувство было совершенно новым и очень неприятным. Он один в кабине самолета, ослепленный, лишенный радиосвязи с ведущим и землей, беспомощный…

Но уже через минуту он осудил себя за слабость и попытался успокоиться: «Ну и что с того, что вьюга? Ведь не вечно же она будет продолжаться, когда-то наконец прекратится…»

Скибина с беспокойством взглянул на прибор, показывающий уровень горючего, и с облегчением вздохнул. Бензина хватит надолго.

Снежная стена, разрезаемая винтом, вновь сомкнулась, плотно окутала машину. Руки пилота сильнее сжали ручку управления. Взглядом он безуспешно пытался пронзить плотную белую массу, окутывающую самолет со всех сторон. Оба пилота, хотя и отличающиеся своим опытом и умением, испытывали теперь самое худшее, самое опасное чувство — кризис доверия к показаниям приборов. Каждый мысленно задавал себе почти одни и те же вопросы: «А если кроме радиостанции отказали и некоторые другие бортовые приборы… Не врет ли авиагоризонт, показывающий положение самолета? А высотомер? Может, я лечу ниже, чем он показывает?»

Видимость давно равнялась нулю, и не было надежды на то, что вьюга окончится. Нервное напряжение возрастало. Каждый из пилотов старался идеально вести свой самолет, придерживаясь постоянного курса, высоты и скорости. Каждый знал, что вторая машина тут же, рядом. Только где именно? Впереди? Сзади? Справа или слева? А может, как раз надо мной? А возможно, я лечу точно над ней? А если это так, то какова разница в высоте?!

Славек с беспокойством оглядывался. На лбу его выступили крупные капли пота. Он нетерпеливо вытирал их перчаткой, но это не помогало. Осматривался по сторонам и опять до боли в глазах напряженно вглядывался вперед. Однако ничего не было видно.

— Будто посадили в вату! — беспокойно бормотал пилот.

Ему вдруг показалось, что он летит спиной вниз. Со страхом бросил взгляд на «авиагоризонт», однако тот показывал нормальное положение. Славек легонько подвигал ручкой и почти не почувствовал крена машины, но «авиагоризонт» тут же отреагировал легкими отклонениями от уровня. Пилот облегченно вздохнул. Как хорошо, что он запомнил рекомендации и советы старших товарищей на случай потери ориентировки в пространстве!

Но это еще не все… Его охватил новый, не ведомый до сих пор страх. Показалось, что самолет завис неподвижно посреди клубящегося, бурлящего океана снега. Летчику хотелось как можно скорее вырваться из этого белого мрака, в котором он чувствовал себя слепцом. Казалось, что нервы больше не выдержат. Но приборы легким подрагиванием стрелок докладывали ему, что все механизмы самолета работают нормально. И это успокаивало.