Анджей Монастырский - Шашечки и звезды

Боец кипел от негодования, а они улыбаясь смотрели на него, не понимая, в чем дело. Однако в следующую минуту все стало ясно: из-за строений, стоящих на окраине летного поля, показались несколько танков, за ними бежали солдаты. Грянули выстрелы, из стволов орудий сверкнули вспышки огня, и на аэродроме взметнулись к небу разрывы снарядов. Слышалась автоматная и пулеметная стрельба, разрывы мин. Летчики выключили двигатели. О взлете нечего было и думать. По ту сторону летного поля загремело «ура», из разрушенных зданий раздалось еще несколько выстрелов, но туда уже ворвались танки с красными звездами на башнях, а вслед за ними и пехота.

Бой за аэродром продолжался еще около часа, а всего, как потом выяснилось, схватка длилась здесь почти сутки. Гитлеровцы защищались отчаянно, а наши не располагали достаточными силами, чтобы сломить сопротивление противника. Помогла счастливая случайность, приведшая сюда Еремина и Красуцкого. Когда они приземлились, немцы, очевидно, решили, что на помощь наступавшим пришло подкрепление, и сочли дальнейшее сражение бесполезным.

Когда вся территория аэродрома была очищена от противника, откуда ни возьмись появились автомашины из какого-то батальона аэродромного обслуживания. Среди них было несколько цистерн с горючим. Одна из них направилась прямо к самолетам.

— Ну что, заправляем? — деловито осведомился усатый дядя, высунувшийся из кабины.

В ответ Еремин утвердительно взмахнул рукой. Водитель выпрыгнул из машины, вытянул шланг и приблизился к самолетам. Он присмотрелся к ним и насторожился.

— А вы кто такие? — недоверчиво протянул он, подозрительно посматривая на бело-красные шашечки опознавательных знаков.

— Мы — поляки. Союзники, — произнес Красуцкий.

— А я вас не знаю и бензину не дам, — коротко и ясно заявил усатый.

— Товарищ сержант, — вмешался Еремин, — мы из польского авиаполка, поэтому и знаки у нас такие. Нам надо возвращаться на свою базу, задание выполнять, а горючее кончилось.

— Из польского полка, говоришь. Это хорошо. Только, во-первых, я не сержант, а во-вторых, вас лично не знаю и отпустить вам бензин не имею права! — продолжал он упорствовать, но голос его понемногу теплел. Он еще раз взглянул на шашечки на фюзеляже, рядом с которыми виднелась небольшая красная звездочка, и вдруг заулыбался: — Ну, ладно. Вижу, что союзники. Но накладную все равно подпишите. — И он протянул им листок бумаги.

Все остальное было делом нескольких минут. Заправленные горючим машины резво взмыли вверх. На свой аэродром летчики прибыли без приключений. Там их ждали с нетерпением, но прежде чем летчики попали в объятия своих друзей, им предстоял разговор с майором Полушкиным, который «снял с них стружку» за отклонение, хотя и не умышленное, от курса.

— Зато аэродром захватили, — подмигнул Еремин Красуцкому, выходя от командира полка.

Капитан Грудзелишвили шел во главе группы своих истребителей на прикрытие штурмовиков. Погода была неважной. Это было последнее на этой неделе задание истребителей. Встретив в воздухе «илы», они вместе с ними продолжали свой курс. В районе Нойруппин, Виттшток штурмовики приступили к своей «работе», а Шота со своими ребятами охранял друзей от возможной опасности. Все шло как полагается.

Внезапно Шота увидел, что справа, приблизительно на той же высоте, к ним приближаются четыре вражеских самолета. Это были два Ме-109 и два «Фокке-Вульф-190». Намерения врага были ясны: он готовился атаковать штурмовики. Быстро оценив обстановку, капитан скомандовал:

— Первое звено, высота два! Атаковать справа! Остальные — прикрывать!

Услышав команду, командир звена Матвеев тотчас же заложил крутой вираж, одновременно набирая высоту. За ним последовали и его ведомые. Набрав высоту, Матвеев ринулся в атаку. Вторая пара, где ведущим был Пономарев, ударила по «фокке-вульфам». Завязалась яростная схватка. Немецкие летчики, видимо, попались опытные, искушенные в воздушных боях. Они не бросились врассыпную при первой же атаке наших самолетов, как это довольно часто случалось с другими. Они приняли бой и действовали умело.

Атака пары Матвеева не удалась, поэтому он отошел влево, чтобы принять более удобную позицию для следующей попытки. И в эту минуту в хвост его машины зашел «фокке-вульф» из другой пары противника. Сам Матвеев этого не видел, но его вовремя предостерег Пономарев.

— Матвеев, «фоккер»! — закричал он в шлемофон и, сделав головокружительный вираж, поспешил на помощь товарищу.

Матвееву удалось отскочить в сторону, а тем временем Пономарев зашел в хвост гитлеровцу. Как только силуэт вражеской машины показался в сетке прицела, он резанул по ней двумя длинными очередями. «Фоккер» задрожал, задымил и пошел вниз. Не глядя, что будет дальше, пилот опять подтянул машину вверх и стал высматривать очередного противника. Однако бой уже близился к концу. Не имея превосходства, гитлеровцы решили ретироваться, уходя на максимальной скорости и небольшой высоте к западу. Звено Матвеева в пылу борьбы бросилось за ними в погоню. Что случилось с подбитым «фокке-вульфом», никто не видел.

Остальная часть группы, выполнив задание по прикрытию штурмовиков, занялась «свободной охотой». Круг за кругом носились «яки» на малой высоте, высматривая цели и поражая их огнем своих орудий и пулеметов. Здесь, в северной части Берлина, над которой они находились, им все чаще и чаще встречались самолеты самых различных типов. В небе над Берлином становилось тесно. Дым и дождевая облачность затрудняли распознавание самолетов и увеличивали опасность, угрожавшую с земли и с воздуха. Видимость ухудшалась. Вокруг то и дело проносились самолеты, принадлежность которых установить не удавалось. Нужно было как можно скорей возвращаться. Грудзелишвили подал команду:

— Курс на базу! Халютин — ведущий, я прикрываю всю группу!

Но тут ведомый из звена Халютина внезапно рванулся и помчался за каким-то самолетом. Тот что было силы удирал, отчаянно покачивая крыльями. Халютина вовремя остановил голос командира звена:

— Отставить! Назад! Это союзник, «мустанг»!

Немного неуклюжий, с утолщенным в середине корпусом «мустанг» благополучно скрылся в облаках, а уже в следующую минуту произошла встреча с четырьмя неопознанными самолетами, которые, видимо, первыми сориентировались, что перед ними — свои, и ушли в северном направлении. Рассеявшаяся группа снова начала собираться, и тут оказалось, что четвертой машины нет. Отсутствовал сам командир капитан Грудзелишвили.

А произошло вот что.

Его самолет, в одиночку выходивший из облаков, внезапно атаковали два «мессершмитта», и, прежде чем летчик понял грозившую ему опасность и приготовился к бою, по его машине ударила первая пулеметная очередь, в результате чего было повреждено рулевое управление. С огромным трудом капитану удалось уйти от преследователей в ближайшее облако. Маневрировать самолетом становилось все труднее, а фашисты только и ждали, когда он снова покажется из облаков. Их вторая атака была еще более успешной. Мотор «яка» заработал с перебоями, и машина начала сваливаться на правое крыло. Навалившись всем корпусом на рукоятку, Грудзелишвили удалось кое-как выровнять самолет, но ненадолго. Двигатель кашлял, как тяжело больной человек. До следующего спасительного облака было далеко, а «мессеры» висели над ним, словно коршуны над добычей, расстреливая его самолет, как мишень на учениях. Он с трудом сделал еще два-три маневра.