Анджей Монастырский - Шашечки и звезды

На обратном пути самолеты нанесли еще несколько ударов по шоссе Нойруппин — Виттшток, разметав несколько автоколонн и огневых точек противника.

В тот день на базу возвратились все машины, поэтому и настроение летчиков было отличным. Пономарев с Красуцким ходили в именинниках. Повреждение вражеского самолета — тоже успех немалый.

Но их радость вскоре стала еще большей. Перед самым вечером на летном поле приземлился старичок По-2, который привез с собой самый дорогой солдатскому сердцу подарок — почту. В один миг разошлись по рукам маленькие, аккуратно сложенные треугольники. Их разворачивали сосредоточенно, не спеша, а некоторые с опаской. Все ли в порядке дома? Живы ли родные? Здоровы ли они?

Под любопытными, не без зависти взглядами друзей Александр взял небольшой конвертик без обратного адреса. Неторопливо развернул его, а затем осторожно распрямил драгоценный листочек.

«Дорогой Саша!

У нас все в порядке. Все здоровы. А как ты? После вашего отъезда все здесь страшно опустело. Нет уже ни концертов, ни вечеров. Иногда только кино покажут. Как жаль, что вы так далеко. Я работаю и учусь, но скоро уже конец учебы. Немного боюсь заключительных экзаменов. Я много читаю, а еще больше думаю о тебе. Помогаю по дому. Жду от тебя вестей и твоего благополучного возвращения. Пиши! Галя».

Прикрыв глаза, Красуцкий мысленно увидел улыбчивое лицо девушки.

«Молодец Галка, — подумал он. — Заканчивает школу, работает, дома хлопочет. Откуда у нее на все время?»

Подошел Зимаков.

— Ну как там? Все в порядке?

— В порядке.

— А что нового в Карловке?

— Откуда ты знаешь, что это из Карловки?

— А с другим письмом ты бы так не прятался.

— Ты прав… Там все по-старому. Жалеют, что нас нет.

— Понятное дело, жалеют… — Ваня понимающе подмигнул.

Мимо них прошли два механика. Усатый сержант с гордостью рассказывал:

— А мой Петька осенью уже в школу пойдет. И подумай-ка, Николай Егорыч, как время-то летит… Война началась — парня едва от земли видать было, а теперь — в школу… — Дальнейшие его слова унесло порывом весеннего ветра.

Одному капитану Симонову и на этот раз не было письма. Да и от кого ждать писем, если всю семью его погубили фашисты, а из знакомых кто соберется написать? У каждого и своих забот хоть отбавляй.

Капитан уже успел свыкнуться с такими мыслями и радовался за других. Сейчас он стоял в группе оживленно обсуждавших домашние новости офицеров. Он был широкоплеч, крепко сбит, но его движения казались слегка тяжеловатыми из-за ранения. Ростом он был на полголовы выше своих товарищей.

— Ну, молодежь, кто хочет на «карусели» покататься? — бросил он.

К нему мигом подскочили Костя и Женька. Капитан сцепил руки на затылке. Ребята ухватились за его согнутые в локтях руки, повиснув на них всей тяжестью. «Карусель» поехала. Симонов крутился на здоровой ноге, помогая себе протезом. Повиснувшие на нем парни, не касаясь земли, кружились все быстрее. Остальные смотрели на капитана с восхищением. Они не в первый раз видели эту демонстрацию силы, но она неизменно производила большое впечатление.

Наконец Симонов остановился.

— Что, устал уже? — удивился Василий.

— Скажешь тоже, ребятишки, как перышки, легкие. Видно, их здорово растрясло сегодня в воздухе…

Все рассмеялись.

Симонов, как инструктор воздушных стрельб, был в полку человеком известным и уважаемым. Старого фронтовика вовсе не смущало отсутствие одной ноги. Протез отлично заменял ему ногу. Этот протез у Симонова был уже второй, а первый он потерял в… авиационной катастрофе.

Симонов был настоящим асом, стрелял отлично, доказательством чему было восемь сбитых им фашистских машин. Причем первый самолет он уничтожил в воздушном бою вскоре после начала войны, кажется, над Великими Луками.

Особую ненависть Симонов питал к самолетам-разведчикам. Те обычно летали на очень большой высоте, на которой пилоту требовалось пользоваться кислородной маской, а Симонов не любил этого. И вот во время одного из боевых вылетов он заметил кружащий высоко в небе разведывательный самолет. И хотя кислородной маски у него не было, Симонов решил все-таки атаковать противника.

Он набрал нужную высоту и в тот момент, когда уже почти терял сознание от недостатка кислорода, поразил вражескую машину точной очередью. Самолет задымил, вспыхнул как факел, свалился в штопор и рухнул на землю, выбросив столб огня. За ним падала и машина Симонова, все же потерявшего сознание.

Он очнулся, когда до земли оставалось немногим более четырехсот метров. Молниеносная реакция, выдержка и мастерство позволили ему вывести машину из штопора почти над самой землей. Но вынужденной посадки избежать не удалось. При посадке самолет попал в ров, пересекавший поле, и разбился вдребезги. Чтобы вытащить Симонова из кабины, пришлось прибегнуть к помощи слесарей. И все-таки ему повезло, поскольку в этой переделке он потерял лишь ногу…

Повезло ему и в том, что он приземлился на своей территории. В бессознательном состоянии Симонова доставили в госпиталь. Ногу пришлось ампутировать, а по поводу его дальнейшего состояния врачи только скептически покачивали головой. Однако железный организм выдержал, и уже спустя некоторое время Симонов начал летать и вернулся в действующую армию.

Многие предполагали, что, памятуя о том происшествии, он остепенится, но куда там! Воздушный воин остался верен себе. С одной ногой, как он сам говорил смеясь, ему было даже легче в том смысле, что можно не опасаться… отморозить ее!

Однажды он в паре с другим пилотом вылетел на очередное боевое задание, во время которого они неожиданно наткнулись на группу вражеских самолетов. Несмотря на значительное численное превосходство противника, Симонов принял решение атаковать первым. У него и в мыслях не было попробовать незаметно проскочить, не вступая в бой. Он молниеносно набрал необходимую высоту и ринулся на фашистов. В следующую минуту два их самолета беспомощно падали вниз. Симонов уже заходил в хвост третьему, когда вдруг из-за облака вынырнули два «фокке-вульфа» и повисли у него на хвосте. Он заметил их, когда пули забарабанили по плоскостям его машины. Все решали молниеносная реакция, смекалка и опыт. А этих качеств Симонову было не занимать.

Он дал полный газ и резко завалил машину на левое крыло. Самолет, выпустив шлейф дыма, круто пошел вниз. «Фокке-вульфы» отказались от преследования и ринулись теперь на его ведомого, который остался в одиночестве. Товарищу грозила большая опасность: его вот-вот могли настигнуть вражеские истребители. И он помчался наперерез первому из преследователей, чтобы отвлечь его от друга. Это удалось, но теперь ему снова грозила опасность от первых двух вражеских самолетов.