Анджей Монастырский - Шашечки и звезды

Умело маневрируя, им удалось наконец вырваться из огневого кольца целыми и невредимыми и снова приступить к выполнению своего боевого задания — патрулированию района южнее Хафельберга. Спустя некоторое время в наушниках Пономарева послышался голос Александра:

— Миша! Слева цель, над рекой!

Почти касаясь зеркальной глади реки, над Эльбой в противоположном направлении летел другой немецкий разведывательный самолет.

Гитлеровец, по всей вероятности, тоже заметил их. Пономарев начал уже атаку, когда «физелер» свернул вдруг вправо, оторвался от реки и, крадучись, над самой землей устремился в сторону леса. Видимо, ему не хотелось разделить участь своего предшественника, и потому он даже не пытался найти спасение в облаках. Судя по всему, он рассчитывал обнаружить какую-нибудь полянку и приземлиться на ней.

Но Миша уже кинулся за ним следом. Он зашел ему в хвост и начал с небольшого расстояния посылать очередь за очередью по самолету противника. Немец продолжал уходить. Летящий с большой скоростью Пономарев пронесся над ним и взвился вверх, чтобы повторить атаку. Тем временем за фашиста взялся Красуцкий. Он сделал выводы из неудачной атаки ведущего. Настигнув самолет противника, он снизил скорость, чтобы подольше держать его в рамке прицела.

Однако неприятельский летчик тоже оказался не лыком шит. Он сбросил скорость до минимальной и попытался любой ценой дотянуть до спасительной поляны, чтобы как можно скорее приземлиться.

Александр от волнения затаил дыхание. Он на минуту задержал в сетке прицела силуэт самолета и уверенно нажал на гашетку. Затарахтела пушка, завизжали пулеметы. Пули прошли чуть правее, рядом с крылом самолета.

Тем временем «физелер» опустился на высоту около двадцати метров. Следом за ним летел Красуцкий, стараясь не обгонять противника. Он внес поправку, целясь чуть левее и назад, и снова дал очередь. На этот раз пули попали точно в цель. «Физелер» задымил и вспыхнул. Левым крылом он зацепил за одинокое дерево, перевернулся и беспомощно рухнул на землю. Воздух содрогнулся от взрыва, вверх взметнулся светлый столб огня.

«А это за Скибину!» — с удовлетворением подумал Красуцкий.

В этот момент он чувствовал огромную радость и облегчение. Как завороженный смотрел он, как горит второй за этот день фашистский самолет. Однако минутная невнимательность могла ему дорого стоить. Когда он опомнился, то увидел, что летит над самой землей. Возле левого крыла промелькнул какой-то курс или небольшое деревце. Он потянул ручку управления на себя. Самолет взмыл вверх. Мгновенная реакция спасла летчика от неминуемой катастрофы.

Александр почувствовал, как пот стекает за воротник, струится по спине и щекочет между лопатками. Он выровнял машину и начал набирать высоту.

Пономарев ждал наверху, готовый в случае неудачи товарища атаковать немца. Он описывал небольшие круги и наблюдал за обстановкой. Его охватила тревога, когда он заметил, что его друг оказался из-за невнимательности в невыгодном положении. Но он не окликнул его по радио, боясь, как бы тот не сделал какого-нибудь ненужного движения, которое могло только усугубить дело. Да и теперь, когда опасность уже миновала, он ничего не сказал ему, не хотел омрачать упреками его радости по поводу одержанной победы в воздушном бою. Ведомый присоединился к ведущему, и они, изменив курс, полетели вниз по течению реки. Над Зеехаузеном они повернули на 90 градусов, направляясь в сторону Берлина.

На аэродром возвращались в отличном настроении, радостные и возбужденные. Особенно доволен был Красуцкий. И ничего удивительного, ведь в течение одного дня он одержал две победы в воздушном бою! Сбил два неприятельских самолета и благодаря этому вошел в число ведущих боевых летчиков полка.

Линию фронта пересекли в районе Ратенова и, снова изменив курс, направились прямо на Ейхштадт, Вдруг Пономарев забеспокоился, почувствовав, что в кабине становится жарко. Взглянул на приборную доску. Мотор нагрелся выше допустимой нормы…

— Саша! У меня мотор перегрелся! Садимся на ближайшем аэродроме!

— Понял! — коротко ответил Красуцкий.

С удвоенным вниманием начали искать аэродром и наконец увидели его справа по борту, чуть в стороне от курса. Пономарев сделал вираж, его примеру последовал ведомый. Это был большой аэродром с прекрасной бетонной взлетной полосой, видной издалека. Он был расположен в окрестностях Шпандау.

Аккуратно посадили самолеты на взлетную дорожку, называемую в обиходе бетонкой.

— Да, бетон — это не пастбище, — с удовлетворением заметил Пономарев.

На аэродроме стояла подозрительная тишина. Он словно вымер, и это показалось странным летчикам.

«Неужели мы опять захватили немецкий аэродром? — вспомнил Александр недавний случай. — Нет, не может быть. Мы же перелетели линию фронта…»

Тут он увидел несколько самолетов с красными звездами, стоящих невдалеке от взлетной дорожки, и успокоился. Они направили машины в ту сторону, но на полпути их догнал на газике советский офицер. Он размахивал руками, показывая на восток и вверх:

— Немедленно взлетайте! Освободите взлетную полосу! Взлетайте, говорят вам!

— Не можем! — отрицательно покачал головой Пономарев. — У меня повреждена машина.

Они свернули с взлетной полосы. Миша выскочил из кабины и внимательно осмотрел мотор. Обнаружил несколько небольших пробоин. Радиатор оказался пустым. Александр подогнал цистерну с водой. Пока заливали воду в радиатор, летчики узнали причину такой нервозной обстановки на аэродроме. Оказалось, что после капитуляции Берлина значительная группа немецких солдат, главным образом из частей СС, сумела вырваться из города. Это был разный сброд, пытавшийся прорваться через линию фронта на запад. Известие об этом было неожиданным, а аэродром охранялся лишь небольшими силами обслуживающего персонала. Обстановка вскоре прояснилась. Гитлеровцы наткнулись по пути на советскую танковую часть и были разбиты. Однако боевая тревога на аэродроме не была отменена.

— Ремонтировать радиатор здесь не будем, — решил Пономарев. — Пробоина небольшая, вода вся не вытечет. Долетим до своих, и там наши механики залатают дырки.

Александр кивнул головой. Спустя несколько минут они приземлились на аэродроме в Ейхштадте.

Миша передал самолет в заботливые руки механиков, а затем явился к командиру полка. Майор Полушкин находился на командном пункте, откуда руководил полетами.

— Товарищ майор, задание выполнено! Переправа обнаружена. Во время разведки сбиты два самолета противника. У моей машины пробит радиатор, пришлось произвести вынужденную посадку… — Пономарев умолк, чтобы перевести дыхание, и закончил явно не по уставу: — А Красуцкий — замечательный летчик. Он заслуживает поощрения — за двух фрицев!