Тотырбек Джатиев - Дика

— Это почему же? — снова удалось вставить Илите.

— Потому как Абас — родственник нашему председателю! — воскликнула женщина. — Ну ладно. Я-то сначала к председателю не лезла. Но как узнала, что Абасу из общественного стада вторую корову дали, решила сходить в правление. И вот, солнышко мое, пришла я к председателю и объясняю свою просьбу. А он — молодой, глупый еще, как желторотый птенец, — отвечает мне: «Твой муж почему позже всех в колхоз вступил? Знаю я почему: не было у него надежды на колхозный строй! Все выгоду искал!» Я говорю: «Не искал он выгоды, а просто думал». Председатель меня передразнивает: «Думал? Долго он думал. Так вот теперь и получается, как по осетинской пословице: «Пока Созрыко думал да примеривался, его товарищи мясо съели!» Для детей врага колхозного строя у нашего колхоза коров нет и не будет!» Тут я не выдержала, на крик перешла: «Какой же мой муж — враг? Он и красногвардейцем был, и партизаном был, и Деникина бил, и Шкуро, и Врангеля в море сбросил! Разве можно назвать врагом того, у кого на теле двенадцать шрамов было? И каждый шрам — за Советскую власть получен!» Не стал слушать меня председатель… Что же мне теперь делать, доченька? Нет ведь такого закона, чтобы из-за глупого председателя дети с голоду пухли!

Лицо Илиты потемнело от гнева, тоненькие брови словно завязались узелком на переносице.

— Подождите, подождите, Уалинка, мы это дело так не оставим. Не допустим, чтобы ребятишки ваши голодали!.. Вот еще спросить вас хочу: не в вашем ли колхозе все поля сорняками заросли, а председатель и в ус себе не дует?

— У нас, у нас, милая! — Уалинка махнула рукой. — Все заросло: что тебе кукуруза, что ячмень, что пшеница — ничего не видать из-за бурьяна! А председатель только джигитует себе с дружками — то в район гоняет, то в Орджоникидзе. Теперь вот охотой стал баловаться. Останется колхоз без хлеба, если так дальше пойдет.

Взволнованная Илита будто ветер ворвалась в свой кабинет, раскрыла папку, в которой лежали недавно полученные письма. Да вот они, эти два письма, что говорят о плохих делах в колхозе! Она быстро пробежала глазами по строчкам, сунула письма в кармашек комбинезона. Затем приколола к стене записку: «Уезжаю в Дзуарикау по делу. Даурова» — и выскочила на крыльцо.

— Садитесь сзади, Уалинка! — скомандовала она, выводя мотоцикл на дорогу.

Но Уалинка Газданова попятилась:

— Да что ты, что ты, милая! Упаду ведь я…

— Не упадете, нана! — твердо сказала Илита. — Садитесь! — Она завела мотор. — Мигом в вашем ауле будем! Только держитесь за меня покрепче!

Боясь перечить Илите, Уалинка с замирающим сердцем уселась позади девушки, крепко вцепившись обеими руками в комбинезон. Потом судорожно закрыла глаза, чтобы не видеть, как пыльным вихрем летит дорога, — страшно ведь! Открыла она глаза только тогда, когда мотор затих, встречный ветер перестал бить в лицо и решительный голос Илиты произнес:

— Приехали, Уалинка, слезайте!

Через несколько часов в колхозе состоялось экстренное собрание колхозников. Первое слово предоставили депутату. Резко говорила Илита о состоянии посевов в колхозе. Она видела их своими глазами, когда ехала сюда. Молодой, бравый председатель, сидевший рядом с ней за столом, то бледнел, то наливался кровью, то яростно сверкал темными глазами. Быть может, впервые в жизни его так честили при всем народе. И кто! Девушка! Он с трудом сдерживался, чтобы не вскочить и не выругаться. А то еще хлестче — махнуть на все рукой, броситься к двери и бежать куда глаза глядят!

Но он продолжал сидеть за столом президиума. Только порой вскидывал голову и сверлил взглядом депутатский значок Илиты. Нет, с этим депутатом шутки плохи! Не мог председатель махнуть на все рукой, не мог!

А Илита не давала ему спуску:

— Не хочет слышать председатель, как стонут посевы от засилья сорняков! Я видела ваши поля — в некоторых местах бурьян все всходы покрыл. — Она повернулась к председателю. — Что скажут твои односельчане осенью, когда ты им выдашь по горсти кукурузы? А? Останется ли что-нибудь в колхозе на семена? Или снова поедешь в район семенную ссуду просить?

— Здесь не одна моя вина, — буркнул председатель. — Мне помощь нужна от районного руководства.

— Ах, вот оно что! — вспыхнула Илита. — Значит, райисполком и райком должны прополоть твои поля? Этого ты добиваешься?

— Не такой я жду помощи, — возразил председатель. — Надо, чтобы районное руководство провело с народом агитационную работу, а то люди не очень-то охотно на поля выходят…

Илита невольно рассмеялась.

— Агитационную работу? — переспросила она. — Да лучшая агитация — это полновесный, богатый трудодень! Твоя жалоба лишь подтверждает мои слова: люди неохотно выходят в поле, потому что не рассчитывают получить осенью достаточное количество хлеба! Да, да и тридцать раз да! Это так. Стало быть, дело не в агитации райисполкома и райкома, а в том, как ты, председатель, организуешь труд в колхозе… Кстати, не можешь ты его организовать или не хочешь? Если не хочешь, чтобы твои земляки, односельчане, стали жить богаче и счастливее, откажись от руководства, уходи. Не дожидайся, пока на следующих выборах тебя прокатят на вороных. А мы — можешь быть уверен — найдем человека, который возьмется за дело горячо, с охотой!.. Ну хватит, — остановила себя Илита. — Вот что, товарищи: завтра все на прополку!

Илита была довольна: на собрание пришли все — и стар и млад.

Разговор шел серьезный, обстоятельный, хотя отдельные выступающие, не в силах сдержать своего темперамента, вели речи слишком уж пылко. Илита говорила не только о состоянии посевов и трудовой дисциплины. Она рассказала и о случае с Уалинкой Газдановой, сурово критиковала председателя колхоза за грубость и самоуправство. Люди поддержали ее.

Как легко было, оказывается, разбудить в их душах интерес к делу! Как легко было поднять их к борьбе за справедливость!

Речь Илиты — горячая и убедительная — взволновала всех. Чувствовалось, колхозники преодолели в себе равнодушие, поверили в свои силы.

Илита осталась ночевать в Дзуарикау. На следующее утро вышла в поле вместе со всеми. До самого вечера полола с колхозницами участки кукурузы, а когда уезжала, чуть ли не половина аула провожала ее до околицы.

— Спасибо тебе, спасибо, доченька! — благодарила Илиту Уалинка. Она прищурила глаза, удовлетворенно усмехнулась и, понизив голос до шепота, произнесла: — А председатель-то после твоих слов готов черных баранов в белые выкрасить; был у меня, сказал, что правление решило отдать мне корову, которую Абасу выделили. Говорили мне люди, что ты справедливая. Так оно и вышло. Правду говорили, святую правду…