Лариса Литвинова - Летят сквозь годы

Она кивнула на самолеты, около которых работали девушки.

— Ну что ты придумал! Могут увидеть.

— Пусть целый свет видит! Я еще мечтаю в твоего штурмана переквалифицироваться, чтобы там, в самом небе, тебе, руки целовать.

— Вот будет чудной штурман.

— Я и сейчас чудной. Я так соскучился по тебе, Танюша! Я без тебя просто не могу жить!

— Так я и поверила, — шептала Таня. А сама верила. Не могла не верить, потому что чувствовала и свою, и Володину любовь каждой клеточкой души и тела.

Они не успели ничего толком сказать друг другу. На краю аэродрома их догнала команда:

— Летный состав, к командиру полка!

Уже не стесняясь, что могут увидеть, Таня порывисто обняла Владимира:

— Прощай, Володя.

— До свидания! До свидания! — кричал он ей вслед.

Лежа на своем и Верином матрацах под шелестящими липами на польской земле, Таня вспоминала, переживала встречу с любимым, что была три дня назад, переживала все встречи с ним и думала: «Какие они короткие! Даже не успеешь поговорить ни о чем. Если бы не война, сколько было бы счастья…»

А дежурная по части Белик — в наглаженной форме, со всеми орденами — неустанно хлопотала: появлялась то в одном, то в другом месте, следила за распорядком, справлялась насчет минеров, насчет машин. Она знала: самой ей сегодня летать не придется.

Макарова летала со штурманом-новичком. У той были первые боевые вылеты. Таня подробно рассказывала и показывала все, что было еще незнакомо и могло пригодиться молодому штурману. Она маневрировала в ослепительном хаосе огня и спокойно говорила:

— Это стреляет фашистский шестиствольный миномет.

— В нас?!

— Да нет, не совсем в нас, — улыбалась Таня. — А вот бьет артточка. Там дальше отбомбился один из наших экипажей. Важно научиться отличать взрывы сброшенных бомб от вспышек стреляющей пушки.

— Вы умеете?

— Да, уже научилась. Посмотри назад. Видишь, на линии фронта завязалась перестрелка? Ракетами освещают местность — тут тебе бояться нечего. Фашисты сами со страху — не пошли бы наши в наступление — иногда всю ночь ракеты пуляют.

Погода для работы выдалась отменная: хорошая видимость, ясное небо, незначительный ветер. Новенькая Тане понравилась — уже в следующие полеты она не задавала нелепых вопросов. И бомбы сбросила толково. Но всю ночь у Тани было неважное настроение. Она не могла даже сама объяснить: почему? И только когда закончились полеты, когда с аэродрома летный состав вернулся в поместье и Таня увидела Веру, она поняла: скучала без подруги. Теперь, утром, увидев Веру — дежурную, на нее вроде и внимания не обращавшую, Таня успокоилась. У нее стало легко на душе, исчез сосущий червячок-вопрос: «Как там Вера с этими баронскими минами управляется?»

Вера тоже, когда представилась возможность, сразу подошла к Тане, спросила:

— Ну как леталось, Танюша? Крепко били? Ты знаешь, в подвале нашли-таки две мины. И еще ищут. Опять придется спать под липами. Ты устала сегодня, Танюша?

— Устала, — просто призналась Таня. — Настроение всю ночь какое-то дурацкое было. Хоть на луну вой.

— Отчего? По Володе скучаешь? Он парень, конечно, стоящий. Но всю ночь о нем тосковать — много чести. — В этом житейском вопросе Вера испытывала некоторое превосходство над Таней. Конечно, она сама болеет за Савву, но уже не в таком трепете, как Таня, вроде бы рассудительней ее, взрослее. — А впрочем, я ночью тоже места себе не находила. Если бы не Саша Акимова, наверное, на аэродром прикатила бы. Саша сегодня тоже в наряде. Мы с ней всю ночь про институт толковали. Оказывается, наши институты теперь слились. Мы с Сашей договорились после войны жить в одной комнате в общежитии на Усачевке. Пойдем, Танюша, вместе в педагогический?

— Ты же сама мне как-то сказала, что я могу только летать. Верно, летную работу я не променяю ни на какую другую. Ну что ты скисла? Я буду приходить к тебе в гости.

— В гости? Этого мало. Мне трудно представить, как я буду жить от тебя вдалеке.

Таня радостно засмеялась:

— Не горюй! Что-нибудь придумаем. А сейчас я пошла недалеко, на боковую.

Последние августовские дни донимали жарой. В тот день, 24 августа, даже густая тень под липами не помогала.

Тогда, жаре наперекор, после обеда устроили спортивные соревнования. Капитаном спорткоманды была Вера Белик. По просьбе эскадрильи Веру сменили с дежурства раньше, и она участвовала во всех соревнованиях. Таня была, конечно, в ее команде.

Стадион заменяла большая лужайка над озером.

Вера Белик, по признанию всех, показывала класс. В том же забеге с грузом соперница Веры наклонилась поднять выскользнувший мешок. Вера с изрядной тяжестью в руках ловко перепрыгнула через неожиданную живую преграду. Заняла первое место. Плавала она и вовсе отлично.

Кто-то сказал:

— Прямо как русалка.

Кто-то блеснул эрудицией:

— Нет, настоящая наяда.

Спорщиков помирила Мария Ивановна Рунт. Она сказала:

— Наша Белик — девушка из Керчи.

Это было наиточнейшее определение. Сама Мария Ивановна была родом из Куйбышева, из рабочей семьи. Отец — как он сам говорил, «слесарь Иван, не сумевший при царской власти заработать даже отчества, не токмо образования», — поддерживал в детях стремление к знаниям, мечтал видеть молодежь образованной, культурной. Говорил: «Коли сам не в срок учусь, то дочерью могу гордиться — совсем юной закончила университет, стала преподавательницей. Народ наш нуждается в обучении родному русскому языку. Жаждет грамотности…» Мария по роду своей деятельности умела ценить слово, стремилась подкреплять его делом. Молодого коммуниста с высшим образованием, ее направили на работу в Западную Белоруссию. Потом — работа в обкоме комсомола. Война застала Марию на конференции в городе Лида. В полку Мария Ивановна была бессменным парторгом.

В наступающую ночь по всем правилам и уставным законам Белик не должна была летать. Она сменилась с дежурства, к тому же хлопотливого, и ей полагалось отдыхать. Но она подошла после соревнований к командиру эскадрильи Никулиной такой свежей и бодрой, так горячо уверяла, что отдохнула в предыдущую ночь и теперь готова выполнять боевое задание, что Никулина не отказала ей.

После ужина Таня с Верой не задержались у дерева, где находились их постели, — лишь подложили аккуратно под матрацы вещевые мешки, взяли планшеты и уселись в автомашину, как всегда, рядышком.

Всю дорогу пели. На аэродроме экипажи сразу же направились к своим самолетам. Таня с Верой помогли технику Вале Шиянкиной разобрать маскировочную зелень.

— Наша старушка вроде помолодела? — удивленно спросила Таня.

— Я помыла самолет с мылом. Вот он и выглядит, как новый, — довольная, ответила Шиянкина.