Лариса Литвинова - Летят сквозь годы

— Позвоните еще разок.

Лейтенант покрутил ручку:

— Штаб? Скажите, от нас машина не пойдет в сторону Пересыпи? Спасибо. Нет, больше ничего.

Таня поняла, что машины не будет, и поднялась, чтобы отправиться голосовать на дорогу.

— Я пойду. На попутной доберусь. А то скоро стемнеет, — нерешительно проговорила она. — До свидания, товарищ лейтенант.

— Я даже не знаю, как вас зовут… Меня зовут Владимир. А вас? — Он схватил ее за руку.

— Таня.

— Я так и подумал, что вас зовут Таней. Самое лучшее имя. Знаете что, Таня? Посидите немножко… Через час меня сменят, и я вас провожу. Здесь же совсем рядом. Иногда наши ребята ходят к вашим девушкам.

— И вы тоже ходите? К кому, если не секрет?

— Нет, я не хожу. Вот теперь приду. Позволите? Можно прийти завтра вечером?

— А вечером меня не будет. Я же на полетах буду. Вы днем приходите.

— Днем у меня полеты.

И все-таки Владимир и Таня стали находить время для встреч.

Вечер их первого знакомства был прекрасен. Они вышли на широкую, раскатанную прифронтовую дорогу, подставляя лица студеному ветру. Они говорили, подобно всем, на кого нахлынет сразу молодое и сильное чувство, обо всеми ни о чем. Когда мимо проносились тяжело груженные машины, поднимая облака колкой морозной пыли, Владимир повертывал Таню так, чтобы собой закрыть, защитить ее. Раньше Таня никогда не думала, что приятно почувствовать себя на минуту слабой, надежно оберегаемой. А сейчас ее оберегает этот лейтенант с сурово сросшимися бровями и ласковыми пушистыми ресницами, и она почему-то довольна, просто радуется до неприличия. Заметно? Ну и пусть!

После отпуска Таня с новыми силами включилась в боевую работу.

Фашисты подтягивали технику в район Керчи. Воинские эшелоны разгружались на станции Багерово. Несколько ночей полк производил налеты на эту станцию. Хотя противовоздушная оборона ее была такая, что над целью устраивалась настоящая иллюминация, летали без потерь.

На встречу Нового года Таня пригласила Владимира, и ей с ним было расчудесно. В радужном настроении, вспоминая о том, что они с Володей условились посылать сверху друг другу приветы, Таня вылетела в первую посленовогоднюю ночь.

Ночь стояла светлая, лунная. Небольшой морозец, высокая, с разрывами, облачность, отличная видимость. Словом, погода самая летная.

Вера не прочь была порасспросить подругу о Москве. Но Таня говорила все больше о Володе и о том, что бывает все-таки любовь с первого взгляда и что она сама именно так полюбила…

Над Керченским проливом облака стали клочьями проплывать под самолетом, а сверху стелился второй их пухлый ярус. Луна, словно играя в прятки, то выглядывала, то скрывалась.

— Потянулась мура из гнилого угла, — заметила Вера.

— Эта мура не так уж страшна, — откликнулась Таня. — Облака, правда, коварные. Беленькие, легонькие. На их фоне самолет виден как на ладони. И прожекторы не нужны, чтобы осветить, сбить…

— Смотри, что творится над целью. Кто-то попал в переплет. На Багерово я летала несколько раз, когда ты гостила в Москве. Но тогда обстановочка была полегче, — сказала Вера. — Видно, приперло фашистов, если они понатыкали прожекторов. Даже посчитать невозможно.

— Да, не просто будет сегодня.

Стоило приблизиться к станции, как их схватили сразу шесть ослепительных лучей. Загрохотали зенитки. Маневрируя, Таня продвигалась к железнодорожным путям. Вера подала команду заходить на боевой курс. В это время зенитный снаряд угодил в правую плоскость. Осколками изрешетило борт кабины. У Веры, склонившейся, чтобы вести прицеливание, сорвало очки; она инстинктивно вобрала голову в плечи, но тут же распрямилась и приникла опять к прицелу. От ветра слезились глаза. Как же вести наблюдение? А цель быстро приближалась. Левой перчаткой Вера смахнула слезы.

Пора! Она нажимает рычаг бомбосбрасывателя:

— Пошел! Готово!

«У-ух!» — потряс воздух взрыв. Взметнулось пламя, охватившее несколько вагонов. А вокруг самолета тоже бушевало пламя. Зенитчики пристрелялись: к самолету со всех сторон неслись огненные шары. Самолет уже был изранен, изрешечен. Казалось, вот-вот летчик потеряет управление. И тогда конец, не выбраться из этого ада.

Хорошо, что на помощь спешили подруги. Почти одновременно слева и справа повисли два САБа. Через несколько секунд загорелся третий. Значит, над целью — четыре самолета. А огня столько, что хватило бы на весь полк. Не отрываясь ни на миг от приборов, Таня маневрирует, старается уйти от прожекторов. Но выключаются одни — зажигаются другие и освещают, ослепляют… Да и самолет стал менее поворотлив, плохо слушается рулей. От дыма и пороховой гари просто нечем дышать.

— И когда это кончится? Далеко еще до берега? — спрашивает Таня.

Штурман докладывает обстановку:

— Берег близко. От станции и до самого моря понаставлены зенитки и прожекторы. Над целью я насчитала двадцать два прожектора. Схватили еще кого-то из наших. Ура! Девчонки попали по прожектору. На станции огромный пожар разгорелся. Время — двадцать один час восемнадцать минут. Подходим к берегу моря. Обстрел слабеет. Замечаешь? Под огнем мы были двадцать минут. Поворачивай на восток! Под нами — море. Следом за нами идут еще два самолета. Оба — в прожекторах.

— А для нас уже нет дарового освещения? — усмехнулась Таня.

Трудно было управлять подбитым самолетом. Когда же на аэродроме техник Валя Шиянкина сказала, что его нельзя больше выпускать в полет — нужен серьезный ремонт, Таня расстроилась.

— Что же мы, должны всю ночь просидеть без дела? Может, есть резервный? Пойдем-ка, Верок, к командиру полка.

Бершанской Таня доложила, что задание выполнено; имеется прямое попадание в железнодорожный состав.

— Молодцы, девчата, — похвалила Бершанская. — Мне уже докладывали, что эшелон горит. Только я не знала, кто его поджег. Оказывается, вы.

— Товарищ командир полка, мой самолет выведен из строя. Несколько пробоин от снарядов и осколков. Техник говорит, что ремонт — долгий. Разрешите взять свободную машину и продолжать боевые полеты.

— Самолет не выдержал. А вы собираетесь выдержать… Ну я и говорю: молодцы. Разрешаю обратиться к технику эскадрильи Алексеевой. Аронова — дежурная по части, возьмете ее самолет.

Еще шесть боевых вылетов сделали Таня Макарова и Вера Белик. Израненные самолеты к следующей ночи были возвращены в строй умелыми руками техников.

Наступление наших войск на Крымском полуострове было сокрушительным. Из последних сил фашисты сопротивлялись в Севастополе. В освобождении Севастополя важную роль сыграла авиация. Штурмовики, бомбардировщики, истребители взламывали оборону противника с воздуха. В портах и в открытом море разбивали, топили вражеские корабли; налетами на аэродромы с разных направлений уничтожали авиацию.