Кирилл Фролов - Святые и пророки Белой Руси

Однако Добрянский был вынужден переехать в Вену. Венский период его жизни является одним из самых плодотворных. Добрянский раскрывается и как идеолог православного панславизма, имея в виду следующее — великороссы, малороссы и белорусы составляют единый народ; в конечной степени все славянские народы составляют единый мир, общим языком для всех славян являются церковнославянский и русский, общей религией — исключительно Православие. Ученики Добрянского пошли еще дальше и выдвинули тезис о единой славянской нации. Эта идея была изложена в адресе от венской славянской молодежи от 6(18) декабря 1886 года:

«Мы, представители всех славянских племен, Русские, Сербы и Хорваты, Чехи и Словаки, Болгары и Словенцы, мы Славянская молодежь: исповедуем с Вами и за Вами.

Есть лишь один более чем 100-милионный славянский народ, и представляет он собою отдельный и самостоятельный славянский мир. Мы желаем с Вами его объединения и единства.

Славянский народ живет своею собственною жизнью и имеет свою самостоятельную, более чем тысячелетнюю культуру.

Соединятся опять все Славяне в своей славянской народной святой Православной церкви, завещанной им Равноапостольными Святыми Кириллом и Мефодием, Просветителями Славян. Бросят также Славяне чуждое романо-германское письмо и возвратятся к своей славянской азбуке.

Все мы высоко держим знамя высокообразованного нашего старославянского языка и, считая его общим нашим достоянием, завещанным нам предками нашими, мы вместе с тем желаем иметь общим один живой славянский язык». Под документом — подписи: 40 русских, 7 болгар, 26 сербов, 14 словаков, 23 хорвата, 24 словенца и 66 чехов. Всего 200 подписей. (Ф.Ф. Аристов, стр.175).

Свои взгляды на общеславянский язык Добрянский сформулировал в своей работе «Взгляд на вопрос об общеславянском языке» (1888), указав на то, что все славяне, кроме поляков, признают необходимость духовного объединения всех ветвей славянского народа, именно посредством общеславянского языка, каковым по общему согласию, должен быть язык русский.

С другой стороны, Добрянский был горячим поборником сохранения языка церковнославянского в богослужении славян, а отчасти и в духовной их литературе, по историческому его значению и по близости к этимологическим основам славянской речи. В постепенном же распространении между латинствующи-ми греко-славянами кирилловской графики он видел одно из важных условий их сближения с письменностью славян православных, а вместе как бы внешний барьер против слияния с народами Запада, аналогичный юлианскому календарю в счислении времени.

Неудивительно, что Добрянский был непримиримым врагом языкового раскола в среде ветвей русского народа. Возникновение и распространение у малоруссов и червонноруссов особого образованного языка, как бы плеонастического дублета для языка Пушкина и Гоголя, он считал предательской изменой и вековым преданиям русского народа, и кровным интересам как этого народа, так и всего греко-славянского мира (Ф. Аристов, стр. 215).

В это же время Добрянский пишет новые труды, в их числе «Аппеляция И.Г. Наумовича» (1883 г.), в которой пытается защитить отлученного от римо-католической Церкви о. Иоанна Наумовича за приверженность «схизме», и противопоставляет упадку галицко-русской греко-католической Церкви, корень которого он видит в латинизации, цветущее состояние Церквей Православных. «При таком положении дел никто, вероятно, не удивлялся бы, если русские униаты, не без основания приписывающие догматической унии угрожающую опасность лишиться установлений церкви греческой и потерять, сверх того, свою национальность, для предотвращения такой, угрожающей им нравственной смерти, бросили самую унию, давно уже возвратились в лоно греко-восточной Церкви» (Ф. Аристов, стр.178).

В работе «О современном религиозно-политическом положении Угорской Руси» (1885) Добрянский прямо советует своим землякам не ждать помощи от Рима, «всегда наказывавшего русский народ за верность ему», и вообще от «чересчур уж гордого, но, тем не менее, отжившего век свой дряхлого Запада». Далее Добрянский утверждает, что в случае продолжения политики латинизации возвращение галицких и угорских русских в Православие станет неизбежным и в открытую призывает читателей к этому шагу, что в условиях католической Австро-Венгерской империи было неслыханной дерзостью: «прекращения опеки в делах

Церкви (речь идет об опеке иноплеменной власти) можно достигнуть только путем воссоединения нашей Церкви с Православной, греко-восточной». Если предлагаемый Добрянским собор галицко — и угрорусских униатов, призванный противостать латинизации, не будет созван, «мы не будем виноваты, если весь народ наш последует примеру двенадцати миллионов своих братьев (речь идет о воссоединении белорусских и холмских униатов), чтобы в воссоединении с Православием найти вечный и прочный путь к своему спасению». Эта книга была в Австрии запрещена (Ф. Аристов, стр.180).

В книге «Наименование австро-угорских русских» (1885) автор на основании лингвистического, филологического и исторического анализа показывает идентичность понятий «русин», «руский», «русский», «российский». Это полемический труд против официальной «австро-украинской» пропаганды утверждавшей, что названия «руский», «рутенский» относятся только к Галичине и Малороссии, а «российский» и «русский» — только к великороссам. Однако Добрянский иллюстрирует несерьезность подобных утверждений и вновь декларирует этническое, языковое и национально-культурное единство всех русских народностей: «Добрянский-Сачуров констатирует, что все русские люди Австро-Угрии и России называют себя в мужском роде «русин», «руснак», или «русский», в женском роде только «русска», и каждый из них «утверждает, что говорит «по-русски», нисколько даже не подозревая того — если его этому не учили в школе, — что филологи и этнографы стараются разделить друг от друга велико-, мало-, бело-, червонно-и черноруссов» (Ф.Ф. Аристов, стр.181).

Адольф Добрянский является также автором важного церковно-политического манифеста-статьи «В день праздника св. великомученика Димитрия» (1886), в котором утверждает, что св. Мефодий был архиепископом автокефальной славянской Церкви, однако после его смерти немецкое духовенство и поддерживавшее его моравское правительство не допустили назначения преемника Мефодия, которым должен был стать Агафон-Горазд. Угорская Церковь до конца XII в. также была православной, уния была заключена только в конце XII в. при короле Беле III. Таким образом, Православная Церковь является автохтонной для всего славянского мира, для всей Восточной и даже Центральной Европы, а католицизм — навязанным немецким владычеством.