Евгений Петров - Год рождения — 1917

Молодухи, старухи и детишки поистосковались по парням и мужикам, ушедшим на фронт. Встречи с военными для них настоящая награда. Водители наших машин, устраняющие поломки, не остаются без собеседников. Вот протиснулась сквозь толпу поближе к машине бабушка в поношенной шали.

— День добрый, бабуся! — говорит наш водитель Коля Погребнов.

Слово за слово — и разговорились. Старушка шепчет на ухо Коле:

— За всю жизнь не бывала в такой вот машине, не была… и в суде.

Коля раскатисто смеется:

— Что в машине не была, бабуся, верю! Могу прокатить. А вот в суд попадать не советую!

На одной из станций погрузились в теплушки. Автомашины закатили на платформы. Эшелон движется к Москве. Миновали Бологое, Калинин, Клин. Днем нам давали зеленую улицу, а ночью иногда подолгу стояли, так как фашистские стервятники, опасавшиеся показываться в нашем небе засветло, как пираты наскакивали на станции и разъезды под покровом темноты. И опять мы думали про себя: «Быть в окопе на передовой все же лучше, чем слушать взрывы бомб и видеть при отсвете прожекторов, как вьются кольцами взорванные рельсы».

Вышли на окружную дорогу. Эшелон долго стоял у моста вблизи Поклонной горы. Комок подкатил к горлу. В нескольких сотнях метров отсюда живут жена погибшего брата Леши, его дочь Наташа. Взглянуть бы на них хоть одним глазком, показаться бы им живым и здравым. Игорь Чекин, положив руку на мое плечо, утешает:

— Не терзай себя. Значит, не судьба. У меня ведь тоже здесь мама, да, видно, встретиться придется с ней лишь после победы. Вот так, друг! Три к носу — все пройдет! Узнать бы уж скорее, где будет наша конечная остановка.

Как-то к вечеру эшелон остановился у перрона, покрытого асфальтом. Серый, закопченный вокзал. На нем нет привычной вывески. Лишь на дверях буфета дощечка: «Вход только по билетам». Это, видать, еще с мирного времени. Поступила команда разгружаться.

Прибыли мы, оказывается, в Тулу. Этим можно было только гордиться. Увидим своими глазами город-герой, о боях в котором мы много слышали. Враг был на его окраинах и считал, что ворота в Москву уже открыты. Тогда на помощь солдатам пришла закаленная в труде вооруженная рабочая гвардия. Горели деревянные домишки, гудели косогоры от бомб и снарядов. Туляки оказались крепче вражеского огня и стали. Враг теперь уже далеко, Тула — почти глубокий тыл.

Раны город еще не залечил. В каменных корпусах не работает водопровод, канализация, паровое отопление. В Центральном универмаге — пустые полки. Непривычными были для нас будни города. Все мерили мы на фронтовую мерку. Утром над крышами домов стайками поднимаются белые голуби. Не верилось! Это не птицы, а взрывы шрапнели.

Ночь. Ползут трамваи, над дугами вагонов искрится вспышка. Не верилось! Воздух, разбавленный дымом заводских труб, — это свинец, а искры на проводах — выстрелы.

Старик сторож через определенные промежутки времени крутит трещотку. Не верилось! Это не трещотка, а пулеметные очереди.

Чистая веранда, рамы, затянутые марлей. Не верилось! Это не пристройка к дому на летнее время, а санитарная палатка.

Дождь, прямой, крупный, долбит сухую землю. Это не дождь, а свинцовый ливень.

Старик в трамвае, уцепившись за поручень, тихо говорит:

— Ослабли людишки, вроде меня подпорку просят, как подгнивший забор.

Вокруг города — ни одного свободного клочка земли. В теплые дни на окраинах — тысячи людей. Лопатами они переворачивают толстый слой дерна. Пот и слезы. Руки солдат чесались помочь им. Но горн звал нас к другим делам.

В Первомайском приказе Верховного Главнокомандующего подводились итоги зимней кампании 1942/43 года. Мы узнали, что кризис в лагере фашистов выражается прежде всего в том, что враг оказался вынужденным открыто отказаться от своей первоначальной установки на молниеносную войну. Фашисты хвастают уже не тем, что они провели или намерены провести молниеносное наступление, а тем, что им удалось ловко улизнуть из-под охватывающего удара английских войск в Северной Африке или из окружения на советском фронте в районе Демянска. Фашистская печать пестрит хвастливыми сообщениями, что немецким войскам удалось удрать с фронта и избежать нового Сталинграда.

Пехотинцы, минометчики, артиллеристы, танкисты, летчики, саперы, связисты, кавалеристы получили приказ без устали совершенствовать свое боевое мастерство, точно выполнять приказы командиров, требования уставов и наставлений, свято блюсти дисциплину, соблюдать организованность и порядок.

В глубоком тылу мы трудились до седьмого пота. Бывалые солдаты торопились натаскать новичков, не державших в руках винтовки и автомата. Без конца рыли окопы и траншеи, ходили в учебные атаки. Пехота приноравливалась действовать с танкистами, артиллеристами и летчиками. Наводили переправы, преодолевали водные рубежи, болота, пески. Техника техникой, а каждому солдату предписывалось до тонкости познать оружие ближнего боя — и автоматы, и гранаты, и противотанковые ружья.

— Для чего служит винт горизонтальной наводки миномета? — спрашивает сержант.

Молодой казах мучительно вспоминает технический термин, не находит его, выпаливает:

— Стойка «смирно»!

— Молодец, — ободряет сержант. — Суть дела понимаешь. Но у миномета ты, друг, еще поторчи. Назубок надо знать. В бою некогда будет вспоминать.

Кончался июнь 1943 года. Пошел третий год войны. Под Тулой, в глубоком нашем тылу, мы не на шутку готовились, как мы тогда говорили, ломать хребет фашистскому зверю!

События развивались стремительно. 24 июля Советское информбюро сообщило, что успешными действиями наших войск окончательно ликвидировано немецкое наступление из районов южнее Орла и севернее Белгорода. Наши войска на орловском направлении, преодолев сопротивление противника, продвинулись вперед от 5 до 8 километров, заняли ряд населенных пунктов, в том числе районный центр и железнодорожную станцию Змиевка.

И меньше чем через месяц Совинформбюро сообщило о новом, брянском, направлении. Наши войска продвинулись на отдельных участках этого направления от 6 до 10 километров, заняли свыше 40 населенных пунктов. Один месяц — и столько перемен! Группы немецких армий «Центр» и «Юг», пытавшиеся прорваться к Курску, поредели, истощились их резервы в солдатах и технике. А в наших тылах стояли готовые к бою стрелковые и механизированные армии и корпуса.

Пришел праздник и на нашу улицу! 11-я армия вместе с другими резервными частями была брошена на орловский плацдарм. Туда мы двинулись из-под Тулы и Калуги походным маршем.

В лесах — спелая малина. Тянет медом от трав, ждущих косарей. Трогается белым и лиловым цветом картофельная ботва. На полях пересохшие стебли, осыпаются колосья.