Евгений Петров - Год рождения — 1917

Наши самолеты разбрасывали над городом листовки. В них — ультиматум Рокоссовского. Продолжать сопротивление бесполезно. Во избежание бессмысленных потерь гарнизону предлагалось капитулировать. В случае если ультиматум не будет принят, наш командующий советовал жителям покинуть город.

Ультиматум остался без ответа. Слова благоразумия — не для фашистов. Начался штурм. Данциг окутался дымом пожарищ. Из города хлынули тысячи мирных жителей. Потоки беженцев заполонили дороги. Старые и малые спешили подальше от ада. Немцы таборами располагались на площадях и улицах пригородов Данцига. Многие из них, особенно женщины, укутанные в шали и одеяла, жались от страха, ожидая расплаты. И каково было их удивление, когда то здесь, то там появлялись походные кухни с дымящимися щами, кашей и крепким чаем!

— Подходи, не трясись! Не съем! — говорил бравый повар.

Немки не верили. Подсылали для проверки детей: русские не тронут маленьких!

Голод, как говорится, не тетка. У кухонь выстроились хвосты удивленных, растерянных беженцев.

А в Данциге жарко. События развивались настолько стремительно, что невозможно было рассказать о них в газете. Решили перейти на выпуск листовок. Они, свеженькие, отпечатанные на цветной бумаге, бабочками летели в боевые порядки наших полков.

«В боях за город Данциг старший сержант Василий Стрела уничтожил 15 пулеметных точек врага, подавил огонь трех крупнокалиберных пулеметов».

И тут же короткий рассказ о подвиге.

«Из-за высокого земляного вала, устроенного немцами на городской улице, била минометная батарея. Мины рвались в боевых порядках наших стрелков. Расчет старшего сержанта подкатил противотанковую пушку к земляному валу. Артиллеристы, выставив наблюдателя, начали рыть нишу. Затем вкатили орудие в образовавшуюся брешь, прямой наводкой уничтожили немецкие минометы».

А вот другая листовка:

«Комсомолец Иван Гапон одним из первых вышел к центру города. Он совершил дерзкую вылазку, забросал гранатами крупнокалиберный немецкий пулемет, взял в плен пятерых немцев».

30 марта все стихло. Данциг — наш! Война теперь где-то далеко. Войска маршала Жукова стоят на Одере. Там — последние приготовления к последнему, решающему сражению. Нам надо спешить туда. К Данцигу мы пробивались с боями. А теперь — длительный марш. Утомительное это дело! 50 минут хода, привал 10 минут. В середине дня остановка на 30 минут. Прием пищи. Сушка портянок. И опять в путь. Идти далеко — триста с лишним километров!

Командование уже на исходных позициях. Генералы изучают местность. Нам отведен рубеж у Штеттина. Справа — море, левее — Берлин.

В колоннах бойцы шутили:

— Быстрее, ребята! А то к шапочному разбору придем, наград не достанется!

Войска Рокоссовского форсировали Одер южнее Штеттина, прорвали вражескую оборону и продвинулись вперед на 30 километров. По приказу Верховного Главнокомандующего нам снова салютовала Москва.

Наборщиков не надо было подгонять. Экстренные сообщения набирались удивительно быстро и чисто. Сережа Аракчеев предложил рифмованную шапку. Ее поставили на первой полосе, выше заголовка:

«Нас маршал отметил в приказе своем, быстрее последние версты пройдем! »

Все спорилось в нашем редакционном коллективе. И вдруг, как на грех, раскапризничалась «Бостонка». Сломался рычаг. И как раз в тот момент, когда поступил приказ двигаться вперед. Авторота трогается в путь, а мы умоляем людей отремонтировать рычаг, без которого невозможно отпечатать готовый номер, да еще какой номер! Собрался целый консилиум. Предлагают поставить заклепки, наварить скобу. Лучше всего заварить трещину при помощи автогена, но где его возьмешь? Походная мастерская располагает только электросваркой.

Уходят драгоценные минуты, часы. Трудно будет нагонять своих. Но самое главное: газета с хорошими вестями не попадет утром в полки и батальоны.

Только в полдень мы подъехали к Одеру. На подступах к реке колонны с боеприпасами, тяжелая артиллерия, зенитки, санитарные машины. Техника в несколько рядов, а действует лишь один понтонный мост. Руководят переправой волевые командиры. За малейшее нарушение крепко попадает провинившимся. Не принимается во внимание ни чин, ни род войск, не помогают ни просьбы, ни уговоры. Прикинули: если ждать очереди, будем «загорать» до вечера.

Не думали, не гадали, что груз, который мы везем в своей машине, имел магическую силу.

— Товарищ полковник, почитайте последние новости, — обратился капитан Аипов к одному из блюстителей порядка.

— «Приказ Верховного Главнокомандующего. Командующему войсками Второго Белорусского фронта Маршалу Советского Союза Рокоссовскому, начальнику штаба фронта генерал-полковнику Боголюбову…»

Эти строчки проглатывались одним махом.

— Где достал газету?

— Только что отпечатали. Пробиваемся к своим, да вот застряли!

— Дай еще номерок — и трогай по обочине!

Через пятьдесят метров та же картина.

— Куда без очереди претесь?

— Почитай новости!

— Дай еще газетку! Да не скупись, не скупись!..

И вот мы на западном берегу. Мелькнули города Гарт, Пенкун, Шведт. Сады в буйном цветении. На балконах и окнах белые простыни и лоскутки — знак капитуляции.

Наконец наша дивизия! Газета идет нарасхват.

— Молодцы! — говорит начальник политотдела Буцол.

Получить такую похвалу, да еще накануне Дня печати, не так уж мало.

Год назад, 5 мая 1944 года, в приказе по частям 354-й дивизии говорилось, что в течение трех лет своего существования дивизионная газета «Советский патриот» стремилась к одной благородной цели: быть верным помощником командования в укреплении порядка и дисциплины, в совершенствовании боевого мастерства наших воинов, в военном, политическом и культурном воспитании бойцов и младших командиров. Находясь на решающих участках борьбы с немецкими захватчиками — под Москвой, на подступах к Днепру и в Белоруссии, газета воспитывала и воспитывает у бойцов стойкость, непоколебимую веру в нашу победу, жгучую ненависть к заклятому врагу. В этих исторических битвах выросли наши военкоры старшина Васякин, младший сержант Вдовин, лейтенант Куликов, рядовой Газизов и многие другие.

За достигнутые успехи в области передачи боевого опыта и воспитания бойцов и командиров всему личному составу редакции в приказе объявлялась благодарность.

— Такое надо отметить. Как вы думаете, товарищ капитан? — заговорщически сказал старшина Алексей Сергеев, потирая руки.

— Чем же ты собираешься отмечать, товарищ старшина, харч-то наш не очень богат.

— А Баулин на что? Он после тех сказок да после моего выговора, знаете, какой находчивый и расторопный стал. Сегодня на озере пропадал. Всю утреннюю зорьку нырял с сачком, сооруженным из холщового мешка. Посинел, бедняга, но вернулся с добычей. Идите полюбуйтесь.