Ричард Холл - Всё летит к чертям. Автобиография. Part 2 [litres]

Это животное стало чьей-то жертвой, но чьей? Охотника? Пумы?..

Я огляделся в панике, но никого не увидел. Лес вокруг стоял недвижимо и молчаливо. Я слышал только свое лихорадочное дыхание. Хотелось скорей уйти отсюда, вернуться в свой уютный дом и затаиться в нем. Глядя на лес из окон спальни, я любовался им. Но сейчас он пугал меня: казался глухим, мрачным, таящим угрозу.

Я поспешил вверх по склону холма, снежная корка ломалась под ногами. Пыталось ли то животное сопротивляться своему убийце или убежать? О чем оно думало, умирая? Какие чувства и образы покидали его, когда оно делало последний вздох?..

Я побежал быстрее и через десять минут вернулся на подъездную дорожку. В конце ее высилось мое пятиэтажное шале. Только теперь тревога и страх покинули меня.

Стоя в ванной под двумя швейцарскими душами, вмонтированными в потолок, я окончательно успокоился. Пугающий лес, в котором с животных сдирали кожу и выворачивали им внутренности, остался за прочными стенами моего жилища. И мне следовало забыть о нем – для своей же пользы. Недаром Ницше говорил: «Если долго глядеть в бездну, то однажды она заглянет в тебя».

Сегодня я наполнюсь водкой и спагетти. Я буду смеяться и кричать в пустое небо. И найду с кем переспать.

А бездна будет терпеливо ждать, как всегда ждала.

За неделю до начала учебного года я сорвал в норуолкском отделении Армии Спасения настоящий джекпот. Мы с мамой покупали одежду, и мне удалось найти практически новую рубашку бренда «Fred Perry». Я не верил своим глазам и даже поскреб пальцем вышитый на рукаве лавровый венок, удостоверяясь, что он настоящий.

У меня было две рубашки поло. Одну, с трафаретным рисунком наградного кубка слева на груди, мне подарили бабушка и дедушка, а другую, с вышивкой изображения лисицы J. С. Penny на рукаве, мама купила мне в «Гудвилле». Хоть я и был начинающим панк-рокером, по-прежнему мечтал о новой стильной рубашке «Izod». А еще – о паре джинсов Levis и настоящих кроссовках Adidas. Можно даже не новых, но хотя бы таких, чтобы не стыдно было надеть их в школу.

– Мам, можно мне эту? – спросил я, держа в руках рубашку «Fred Perry». Мама рылась на полке с поношенными свитерами и уже нашла два по вкусу – они висели у нее на левой руке. Один был коричневый с золотой нитью, а другой – темно-зеленый.

– Сколько она стоит?

Я посмотрел на этикетку.

– Полтора доллара.

Она нахмурилась.

– Дороговато для рубашки. Она тебе так нравится?

– Да, – сказал я, переживая и надеясь. Мне очень хотелось иметь эту рубашку.

– Ладно, давай ее возьмем.

В конце лета я поехал в Нью-Йорк на поезде вместе с Джимом и Дэйвом. Мы хотели попасть на выступление Talking Heads в Центральном парке. Мне было 14 лет, и я никогда еще не ездил в большой город без мамы или дедушки. Мы пешком дошли от вокзала до катка в Центральном парке и встали в очередь вместе с тысячей поклонников «новой волны» и панк-рока, глазея на удивительно красивых девушек с розовыми волосами и космически крутых юношей в штанах с леопардовым узором.

Я одевался так, чтобы в школе особенно не отличаться от других. Поэтому мне и нравились рубашки поло и «Fred Perry». Я был трусом.

Мы ждали, что на сцену выйдут только четверо участников Talking Heads, но они вывели за собой еще одного басиста, несколько перкуссионистов и афроамериканских бэк-вокалистов. Когда группа исполняла «Life During Wartime», я в экстазе слился с прыгающей и вопящей толпой зрителей. Я стал обращенным – фанатом, адептом «новой волны».

В последний вечер перед началом учебного года Джим позвонил мне и сказал, что собирается остричь волосы и надеть футболку Talking Heads за 5 долларов, которую он купил после концерта. Я хотел убедить его в том, что крутые ребята в школе после этого ему прохода не дадут. Но он не стал слушать.

Перед первым уроком я увидел Джима. Он гордо шел по коридору с коротко остриженными волосами и в черной футболке, на которой сияла ярко-голубая надпись «TALKING HEADS». Мне стало стыдно. Я одевался так, чтобы в школе особенно не отличаться от других. Поэтому мне и нравились рубашки поло и «Fred Perry». Я был трусом.

К обеду Джима уже называли «уродом» и «гомиком», и в раздевалке крутые ребята швыряли его на шкафчики. Я спрашивал себя: «Когда и при каких обстоятельствах ты наберешься храбрости обрезать волосы и надеть в школу черную футболку?» И не находил ответа.

С тех самых пор, как мне удалось впервые сыграть на гитаре «God Save the Queen», я мечтал создать панк-рок-группу. Если бы у меня такое получилось, мы с моими музыкантами могли бы исполнять каверы песен Clash, Sex Pistols и Voidoids. Джим смог обрезать волосы, думал я, а мне по силам основать группу. Я предложил Джиму быть вокалистом. Он пришел в восторг и тут же согласился.

Среди моих знакомых был только один музыкант – ударник по имени Чип. Его семья жила в красивом коттедже у пролива Лонг-Айленд-Саунд и принадлежала к среднему классу. А это означало, что его папа, скорей всего, был членом одного из недорогих загородных клубов. В перерыве между уроками я подсел к Чипу за парту и спросил, есть ли у него барабанная установка. Он ответил, что есть. Тогда я задал более важный вопрос, стараясь выглядеть как можно более спокойным:

– Тебя нравится «новая волна»?

– Типа Talking Heads? – сказал он. – Да, ничего так.

Пока все получалось лучше, чем ожидалось. «Ничего так» звучало обнадеживающе. И я пошел напролом:

– Хочешь собрать группу?

– Конечно, – ответил он так обыденно, словно я попросил у него карандаш.

В обед я встретился в кафетерии с Джимом и возбужденно рассказал ему о том, что у нас есть ударник. У него тоже были новости. Он тихо прошептал:

– У одного парня в старшей школе на блокноте написано «The Clash!».

О, еще один поклонник «новой волны»!

– Ты знаешь, как его зовут? – спросил я.

– Джон.

– Поговори с ним!

На следующий день Джим выяснил пять важных вещей:

1. Джону нравятся Clash и Гари Ньюман, и он действительно любит «новую волну».

2. Он жил в Лондоне с родителями, и у него есть пластинки, купленные в Англии.

3. Ему 16 лет, и у него есть водительские права.

4. Он умеет играть на гитаре, и у него есть гитара и усилитель.

5. Он не прочь попробовать играть в нашей группе.

Джим пригласил Джона, Чипа и меня к себе после школы, чтобы мы все перезнакомились. Джон был на год старше остальных в нашей компании, но среди нас не выделялся ни ростом, ни комплекцией. Мы ели печенье, смотрели телевизор и разговаривали о группах.

С тех самых пор, как мне удалось впервые сыграть на гитаре «God Save the Queen», я мечтал создать панк-рок-группу.

– Тебе нравятся B-52? – спросил у Джона я.

– Тебе нравится Devo? – спросил у Джона Джим.