Ричард Холл - Всё летит к чертям. Автобиография. Part 2 [litres]

Я подошел к открытому французскому окну и посмотрел на Красную площадь. Небо было розово-голубым, как стены в яслях. Кремль походил на сказочную тюрьму.

Казалось, я никогда не расстанусь с невинностью. У меня была девушка в начале летних каникул, после того как я окончил среднюю школу и перешел в старшую. Но мы расстались до того, как дело дошло до секса. Как бы то ни было, мне хотелось не просто стать мужчиной – я хотел быть в близости с той, кого полюблю.

Я даже написал об этом в сочинении на уроке английского языка. Оно начиналось с описания моей прекрасной подруги – поклонницы «новой волны». Она была канадкой и оказалась в старшей школе Дариена из-за того, что ее отца, работавшего в сфере финансов, перевели из Торонто в Нью-Йорк. Она любила Joy Division, «Рембо» и «Звездный путь», и мы полюбили друг друга чистой любовью – благодарные Вселенной за то, что она свела нас вместе.

У ее придуманных мною родителей была крутая квартира в центре Манхэттена, и в одну октябрьскую субботу мы с ней на поезде поехали в Нью-Йорк, чтобы купить пластинки и сходить на выступление Echo & the Bunnymen. После концерта мы пешком дошли до квартиры ее родителей в Вест-Виллидж, подарили друг другу невинность и заснули, обнявшись. А где-то за стеной играла музыка New Order.

Учитель поставил мне за сочинение четверку с минусом.

Целый год я изнывал от всепоглощающей страсти к Лоре Смит-Стаффорд. Она была яркой блондинкой, имела необычные верования – практиковала дзен-буддизм – и жила со своей обеспеченной семьей в большом поместье на Лонг-Айленд-Саунд. Мы познакомились во время поездки на Блок-Айленд, организованной Клубом отдыха старшей школы Дариена. С того времени я мечтал о ней, но она была на два года старше, осенью должна была поступить в университет и совершенно не интересовалась отношениями со мной. Я написал ей прочувствованный акростих, в котором первые буквы строк составляли ее имя. Когда она прочла его при мне, набрался храбрости и спросил:

– Я тебе нравлюсь?

– Ну, – сказала она, раня мое измученное сердце, – мне кажется, ты хороший друг.

Мне хотелось, чтобы мы полюбили друг друга и всю оставшуюся жизнь были вместе. Но поставил на этих отношениях крест: и дурак бы понял, что она не поможет мне расстаться с невинностью.

Была середина августа; через две недели заканчивались каникулы. Мне предстояло отучиться в старшей школе Дариена до получения диплома всего лишь один год. Все лето я писал песни и стихи, репетировал с Vatican Commandos и зарабатывал стрижкой газонов бензиновой газонокосилкой, которую взял напрокат.

Мама на выходные уехала из города, и впервые весь дом был в моем распоряжении. Без надзора мне захотелось почувствовать себя взрослым. А значит, заниматься «взрослыми» делами – например, напиться на вечеринке. Но вечеринок никто из моих знакомых не собирал.

На закате субботы, после того, как я целый день попеременно играл на гитаре, слушал Joy Division и сочинял песни, мне пришло в голову проехаться на велосипеде к дому моего друга Дункана. Он был на год старше меня и через несколько недель уезжал в Боудин-колледж в штат Мэн. Он был высоким, играл в лакросс и жил по соседству с загородным клубом. Подружились мы благодаря тому, что он внезапно открыл для себя English Beat и XTC, а я и мои друзья были единственными в школе из тех, кто открыто признавал, что любит «новую волну».

Я приехал к Дункану как раз в тот момент, когда он наполнял большой кувшин водкой, льдом и смесью для коктейля «Том Коллинз» – его родители тоже уехали. Мы вместе с его старшим братом устроились с бокалами в гостиной, слушали записи «новой волны» и пили.

Каждый раз, проводя время с Дунканом, я ждал, что он поймет, что на самом деле дружба со мной ему не нужна. Он был высоким, красивым парнем, спортсменом, а ни я, ни мои панк-роковые друзья ничем на него не походили. Когда Дункан тусовался с нами, он выглядел человеком среди хоббитов. И осуждающе смотрел на нас сверху вниз, пока мы яростно спорили о том, кто лучше – Dead Kennedys или Black Flag.

У Дункана была настоящая девушка, и он неожиданно засобирался к ней. Поэтому, после прослушивания двух пластинок и употребления пяти коктейлей, я покинул поместье его родителей и на велосипеде поехал домой. В пустом доме я, наполненный сладкой мешаниной «Тома Коллинза», в конце концов почувствовал себя взрослым. А взрослые мешают коктейли.

Я поставил на мамин проигрыватель альбом Birthday Party и налил себе водки с апельсиновым соком. Сидя на диване и слушая музыку, я пил и думал о кондиционере. У всех моих друзей были кондиционеры, но мы с мамой никогда не могли себе позволить этой роскоши. Обычно летняя жара в Дариене донимала нас ужасно. Но сейчас, когда в моей крови курсировал алкоголь, я ее не замечал. И это еще более укрепляло мое ощущение «взрослости».

Я допил коктейль и вдруг понял, что никогда прежде в этом доме не был так счастлив. Впереди была целая жизнь, полная чудесных возможностей и радостей. И моя коллекция музыки – панк-рок и «новая волна» – выросла до 15 альбомов!

Неожиданно зазвонил телефон. Я услышал в трубке возбужденный голос Джима:

– Моби, где ты был?! Здесь шикарная вечеринка, всех приглашают! Приходи скорее! – И он назвал адрес.

Вот это да! Меня пригласили на вечеринку! На настоящую вечеринку, на которую мне можно будет просто прийти, а не пробираться тайком во двор чужого дома и подглядывать в окна, стоя на перевернутом ведре. Воистину, желания исполняются!

Я допил коктейль и вдруг понял, что никогда прежде в этом доме не был так счастлив.

Выпив еще бокал коктейля, я на велосипеде поехал на вечеринку. Незнакомые мне хозяева обширного поместья собрали ее для множества самых разных людей. Гости: и солидные дамы и господа, и молодые люди, и ребята, и девушки из старшей школы Дариена гуляли по поместью, пили коктейли и пиво из прозрачных пластиковых стаканов, смеялись и весело разговаривали. На заднем дворе у бассейна расположилась музыкальная группа, игравшая песню Doors «Break on Through».

Я заметил своих друзей: Джима, Дэйва, Джона и Чипа. Они собрались в углу двора, не зная, как влиться в компанию на вечеринке для «нормальных» людей. Мы умели гулять по Нижнему Ист-Сайду и тусоваться в панк-клубах. Мы умели прыгать со сцены на концертах Black Flag, не ломая при этом нижних конечностей. Но, когда дело доходило до общения с незнакомыми взрослыми или девушками, мы были беспомощны.

Я подошел к друзьям и отобрал у Чипа пиво. С воплем «Я пьян!» опорожнил бутылку одним долгим глотком. Подошел еще один мой друг, Пол, – в компании четырех незнакомых мне девушек. Я знал Пола давно, еще с восьмого класса. Мы с друзьями относились к нему почти как к королевской персоне: он жил в Лондоне, и в его произношении еще сохранились следы британского акцента. А еще он был выше всех нас ростом, поразительно уверен в себе и спал с девушками с 15 лет.