Георгий Санников - Без протокола: невыдуманные истории рассказывают дипломат Александр Богомолов и разведчик Георгий Санников

Сделал небольшую паузу и посмотрел в стрекочущий кинокамерами и ослепляющий вспышками фотоаппаратов зал. Все они наверняка ждали чего-то необычного, может быть, даже сенсационного и были уверены в продолжении моей короткой речи. Это угадывалось по их лицам и глазам. И вдруг мне стало как-то очень уж подозрительно спокойно и даже весело от вида этих напряженных лиц. Мне стало жаль их. Столько часов сидеть и ждать появления советского пресс-атташе — что же, это все? Думаю, что я точно или почти так уловил мысли этой пишущей и снимающей журналистской братии.

— Das waere alles, meine Damen und Herren! — спонтанно пришедшей в голову немецкой фразой завершил я веселым голосом свое выступление и улыбнулся залу.

Несколько секунд той же напряженной тишины. Стрекочут камеры, ослепляют своими вспышками фотоаппараты. Затем раздался гомерический хохот. Они смеялись все, самозабвенно, захлебываясь и вытирая слезы. Я понял! Это была разрядка от того нервного напряжения, которое долгое время не могло найти выхода: я им помог. Затем они долго аплодировали и провожали тесной толпой к выходу, пытаясь задавать какие-то вопросы, на которые я неизменно произносил «Das waere alles!».

Вечером, глядя передачи по телевидению, я в очередной раз убедился в мелких пакостях и подвохах западных телевизионщиков. На их «картинке» я выглядел упитанным поросенком, вещавшим хорошо поставленным голосом сообщение об этом политическом событии, которому западные и восточные немцы придавали особое значение. Однако в телепередачах телевидения ГДР я выглядел истинным красавцем, достойно представляющим свою страну. Ракурс здесь был наш, социалистический!

Вечерние и утренние западноберлинские и западногерманские газеты поместили свои материалы об этом событии на первых полосах с большим количеством фотографий. Почти все газеты помянули сказанную мною выше немецкую фразу. Она-то больше всего и запомнилась. Должен сказать, что переговорам по Западному Берлину должное внимание уделяла вся мировая печать. Это было действительно крупным политическим событием того периода, особенно для немцев.

Неприятности, однако, ожидали меня утром следующего дня. В самом начале рабочего дня меня сразу же вызвал «на ковер» посол и хорошо «распек» за мою шутку с прессой. Но когда я ему красочно рассказал о сцене с журналистами в Доме прессы, он сам рассмеялся.

— Правильно, разрядил обстановку, — согласился посол.

Долгое время сотрудники МИД Республики и западноберлинские журналисты называли меня господином «Das waere alles».

Так завершился оставшийся в моей памяти этот знаменательный день.

Генрих Наннен — главный редактор самого многотиражного журнала в ФРГ «Штерн». Известный журналист. Начал свою журналистскую карьеру еще в студенческие годы. Во время Второй мировой войны прославился в журналистской среде тем, что в качестве военного кинофотокорреспондента участвовал в первых атаках люфтваффе на тылы Красной армии. Их бомбардировщик Не-111 в июне 1941 года был подбит советским истребителем. Опытному пилоту удалось совершить вынужденную посадку на своей территории. За этот вылет Наннен был награжден Железным крестом.

В послевоенные годы четко придерживался социал-демократической политики. Был близок с Вилли Брандтом, считая его лучшим политическим деятелем Западной Германии и основным лидером европейской социал-демократии.

На одном из приемов в Западном Берлине нас познакомил руководитель бюро журнала «Штерн» в этом городе Зепп Эбельзе-дер. Потом было еще несколько встреч. На одной из них Наннен предложил мне совершить вместе с ним семейную прогулку по маршруту Гамбург — Ленинград на принадлежавшей «Штерну» яхте. Две семейные пары и два члена экипажа. Морская прогулка займет не более недели. Всю организацию морского перехода, включая расходы, редакция берет на себя.

Оформив соответствующим образом запись беседы и доложив своему начальству это заманчивое, на мой взгляд, предложение, я стал ждать решения Москвы. После первичных телефонных переговоров моих берлинских руководителей с Москвой мне объявили, чтобы я готовился к морской прогулке, выдали приличную сумму для приобретения мне и жене нужных вещей и купальных принадлежностей. Больше всего мне понравилась махровая белосиняя фуражка-капитанка.

Я был также предупрежден о том, чтобы пока не рассказывать об этом заманчиво-интересном морском «переходе» ни друзьям, ни сослуживцам. Начальство ждало решения Инстанции. МИД и Служба были согласны.

Решение пришло отрицательное. И это обосновывалось тем, что я сотрудник совпосольства в Берлине, столице ГДР, а не в Бонне — столице ФРГ. Приглашение Наннена поэтому не могло быть принято. Можно было бы вернуться к этому вопросу, если господин Нан-нен пригласит кого-то из сотрудников нашего посольства в Бонне. Однако Наннен больше никого приглашать не стал. На том вопрос был закрыт. Морская прогулка не состоялась. В память об этом событии у меня до сих пор сохранились некоторые купальные предметы. Очень качественными оказались эти «шмотки», приобретенные в специализированном магазине в Западном Берлине.

Одно из моих выступлений перед немецкой аудиторией должно было проходить в Военной академии Национальной народной армии — ННА. Предстояла встреча с преподавательским составом и слушателями. Тема лекции — «Основные принципы советской внешней политики». Приехал несколько раньше, чтобы прийти в себя после дороги и, как говорится, осмотреться и привыкнуть к новой обстановке. Волновался. Дежурный по академии встретил и проводил меня к начальнику-генералу. До лекции оставалось полчаса. Пока мы знакомились, обменивались впечатлениями по некоторым политическим новостям, в кабинет подошли еще несколько старших офицеров. Это были замполит, кто-то из заместителей и несколько заведующих кафедрами. Ровно без двух-трех минут до назначенного времени лекции мы вошли в зал. При появлении высокого начальства все находившиеся в зале по команде офицера с шумом встали, замерев как в строю. И так же с грохотом зал единым махом опустился на свои места. За столом президиума разместились несколько человек высшего начальствующего состава во главе с генералом, который представил меня аудитории. Мне показали на стоявшую в двух метрах от стола кафедру с подсветкой. Я встал за этой кафедрой-пультом. Часы показывали точное время начало лекции. Коротко еще раз представился. Передал личные приветы от нашего посла, сказав, что он в прошлом человек военный, танкист и просил особо это подчеркнуть.