Георгий Санников - Без протокола: невыдуманные истории рассказывают дипломат Александр Богомолов и разведчик Георгий Санников

И вот однажды наши товарищи, работавшие в западной части города, Н.А. Горбачев и Ю.А. Кутырев, пригласили несколько десятков журналистов на Милаштрассе, 2. Все бы ничего. Очередное плановое мероприятие. Но случилось то, что было крайне тяжело предусмотреть и предвидеть. Кто-то из присутствовавших западных журналистов рассказал какой-то безобидный, но с политическим звучанием анекдот. Его примеру последовали другие. В том числе и наш 2-й секретарь посольства Вениамин Терентьевич Сутулов. Опытный дипломат, побывавший не в одной длительной загранкомандировке. Осторожный в высказываниях, тем более среди западной журналистской братии. Кто-то из немецких журналистов поднял тогда острую тему «желтой» опасности, как именовали на Западе стремительно развивающийся Китай. Да еще и в свете существовавших тогда известных трений в советско-китайских отношениях. И наш Вениамин Терентьевич рассказал анекдот, суть которого сводилась к следующему: пессимисты изучают русский язык, а оптимисты — китайский. Безобидно посмеялись. Затем в одной из газет, издававшейся в Гамбурге, присутствовавший на этом приеме журналист опубликовал, в общем-то, неплохую и довольно объективную статью о прошедшем приеме. Статья эта заканчивалась словами: «Прощаясь с нами, 2-й секретарь советского посольства в Берлине (далее имярек), перегнувшись с перил лестницы, кричал вслед: “Будьте оптимистами — учите китайский язык”».

Наш посол, демократичный Михаил Георгиевич Первухин, ограничился солидным внушением, а могло быть и хуже. Обошлось. Пришлось Вениамину Терентьевичу попереживать пару недель за допущенный им «дипломатический ляп» и быть объектом некоторых обидных насмешек. Вот так бывает с дипломатами. Уж лучше лишний раз промолчать, ну, на худой конец загадочно улыбаться…

Мы возвращались с неудачной охоты. Без трофеев. Это случалось крайне редко, так как мы обычно охотились по договоренности с немцами и, как правило, обязательно вместе с немецкими егерями. Воскресенье. Осенний теплый и сухой день заканчивался. Добропорядочная немецкая публика, выезжавшая на дачи или просто отдыхать на природе, давно вернулась в городские квартиры. Асфальтовая лента сельской лесной дороги была пустынной. Еще пару километров, и машина достигнет автобана, а там и Берлин близко. С правой стороны всходила луна, медленно выплывая из-за низких обрамлявших дорогу холмов. Дорога пошла в гору. Неожиданно с правой стороны в слабом свете луны мы увидели на вершине холма четкий силуэт. Козел! Или коза! То, что мы вместе с егерем целый день тщетно искали. Не сговариваясь и не издавая восторженных возгласов, но явно получив дозу адреналина (это может понять только охотник!), мы стали действовать, как будто заранее обговорили наш план. Водитель сбавил до предела скорость, а затем сдал машину назад, чтобы сравняться со зверем. Конечно, по правилам немецкой охоты мы не имели права ни бра-коньерничать, ни тем более стрелять из окна автомашины. Кстати, этим частенько «грешили» наши военные. Мы же, сотрудники посольства, относили себя к настоящим охотникам и старались соблюдать действующие в ГДР правила и условия немецкой охоты. Все имели охотничьи удостоверения с отметкой о проплаченных членских взносах. Нас лично знал, а зачастую и охотился с нами главный егерь ГДР Хайнц Шоте. Он же и организовывал эти охоты, иногда вместе с немецкими охотничьими коллективами. Это были замечательные мероприятия с соблюдением торжественных и весьма занимательных немецких охотничьих ритуалов, чем так всегда славилась Германия. Но это особая тема, и мы ее пока опускаем. В общем, как и положено в сложившейся ситуации, водитель (это был один из нас) притормозил «Волгу», сравнявшись с четким силуэтом зверя. Второй член команды осторожно приспустил стекло, а третий, с уже изготовленным для выстрела ружьем, выставил его в окно и прицелился, подав еле слышный сигнал голосом, что означало «глуши мотор, я готов к выстрелу», чтобы убрать мешающую при прицеливании вибрацию кузова. В распоряжении стрелка в таком случае для прицельного выстрела было не более одной-двух секунд, так как животное, привыкшее к звукам работающего автомотора, настораживалось и, как правило, резко обращалось в бегство. Этим браконьерским премудростям нас обучали те же немецкие друзья-егеря. Что главное в охоте? Выследить и не спугнуть зверя… Наступила тишина. Животное (это мы почувствовали) напряглось. И тут же хлопнул выстрел. Мы все трое выскочили из автомашины и резво взбежали по довольно крутому склону холма на его вершину. То, что мы увидели, привело нас в заме-шательство. Зверем оказалась обычная домашняя коза, привязанная на длинной веревке к прочно вбитому в землю деревянному колу. Метрах в пятидесяти просматривался крестьянский дом с хозпристройками, а за ним на довольно приличном расстоянии смутно угадывались какие-то строения — по всей вероятности, деревня. Мы раньше неоднократно ездили по этой дороге, но жилые постройки были скрыты холмами. Здешняя местность не была нашим согласованным с немецкими друзьями районом охоты, и мы не могли и предположить, что здесь где-то рядом, в общем-то в глуши, может быть жилье. Все решали секунды. Кол был выдернут, и несчастная коза вместе с колом и веревкой была засунута в багажник. Пусть хозяева думают, что коза выдернула кол и убежала, пропав навсегда.

Домой в посольство вернулись мрачные и расстроенные. Было стыдно и жалко наверняка не очень-то имущих хозяев козы. Иначе кто будет содержать только одну козу? На следующий день по карте проверили место «убиения». Действительно, за обрамлявшими дорогу холмами находилась довольно большая деревня с одним единственным домом на отшибе.

Как компенсировать убытки немецким хозяевам? Подъехать к деревенскому бургомистру с объяснениями и выплатить денежную компенсацию? Мы знали немецкие законы. И не потому, что это было бы слишком дорого, так как в данном случае компенсация включала бы в себя утраченную выгоду в связи с потерей хозяевами козы-кормилицы. Сюда обязательно еще были бы включены и козлята, которых коза могла принести в будущем. В данном случае дело могло получиться шумным и позорным. Коза того явно не стоила. Через пару недель мы в том же составе поехали на рыбалку. Заехали в деревню и под предлогом закипевшей в радиаторе воды остановились у уже известного нам дома. С мотором возились долго, имитируя неполадки с термостатом. Хозяевами оказались пожилые муж и жена, сын которых был офицером полиции, служил в Берлине.

Старику понравился наш автоинструмент западного производства, и мы тут же подарили ему весь набор. А за доставленные «хлопоты» с ремонтом машины у их дома и помощь с водой — две бутылки русской водки. Могли бы дать и больше, в том числе деньгами, но как мы смогли бы это обосновать? Старики были безмерно (во всяком случае, нам так показалось) рады, а у нас камень с сердца упал и на душе стало спокойно. Порадовала нас и удачная рыбалка. Ну, точно Господь смилостивился! Немецко-советская дружба не пострадала.