Бронни Вэр - Пять откровений о жизни [litres]

Сиделки приходили и уходили, сменяя друг друга утром и вечером. Одни появлялись регулярно, а другие только раз-другой между собственными постоянными пациентами. Поэтому семье беспрестанно приходилось иметь дело с новыми лицами, новыми характерами и разными методами работы. Очень скоро, впрочем, я стала для Стеллы постоянной дневной сиделкой. К нам также заглядывали дежурная медсестра и врач, специалист по паллиативному уходу.

После Рут начальница осталась мной очень довольна и предложила мне обучение паллиативному уходу, если мне нравится эта область. Я согласилась, потому что чувствовала, что в данный момент жизнь подталкивает меня в этом направлении. Все, чему я научилась благодаря Рут, оказало на меня глубокое воздействие, вызвав желание расти и развиваться в этой области.

Мое обучение свелось к двум семинарам. На одном нам объясняли, как правильно мыть руки. На втором очень коротко показали разные техники для подъема клиентов. Примерно на этом и закончилось мое формальное обучение. Затем меня отправили к Стелле, предупредив не рассказывать ей, что до нее у меня была только одна паллиативная клиентка. Начальница считала, что я справлюсь, и я была с ней согласна.

Я никогда не умела врать. Но когда семья Стеллы стала задавать вопросы о моем опыте, я соврала, потому что мне очень нужна была работа. Вот-вот должны были принять новый закон об обязательных квалификациях для сиделок, а у меня этих квалификаций не было. Впрочем, хотя я ничем не могла доказать свои умения, я знала, что справлюсь с этой работой, потому что у меня были главные необходимые качества: доброта и интуиция. Так что на прямой вопрос я соврала, сказав, что у меня было больше клиентов, чем на самом деле. Эта ложь далась мне с таким трудом, что больше я никогда не врала про свой опыт.

Стелла очень ценила чистоту, поэтому ей каждый день требовалось новое постельное белье. У нее также было развито чувство стиля, поэтому ночная рубашка на ней должна была цветом или узором сочетаться с постельным бельем. Джордж однажды признался мне, смеясь, что получил выговор за постельное белье, которое не сочеталось с выбранной Стеллой рубашкой. Я ответила ему то же, что потом много раз повторяла семьям своих пациентов: «Что угодно, лишь бы она была счастлива».

Лежа в своей тщательно подобранной ночной рубашке, эта высокая элегантная женщина решилась задать мне личный вопрос.

– Вы медитируете? – спросила она.

– Да, – ответила я охотно. Такого вопроса я не ожидала.

– А йогой вы занимаетесь? – продолжила Стелла.

– Занимаюсь, – сказала я, – но не так много, как хотелось бы.

– А медитируете вы каждый день?

– Да, дважды в день.

Я не смогла сдержать улыбки, когда Стелла кротко произнесла:

– Слава богу. Я сто лет вас ждала. Теперь я могу умереть.

Стелла сорок лет проработала инструктором по йоге – она вступила на этот путь задолго до того, как йога стала популярна на западе. В те времена йога еще считалась какой-то восточной странностью. Стелла несколько раз была в Индии и строго придерживалась выбранного пути.

В самом начале, когда йога еще считалась экзотическим занятием, Стелла называла себя инструктором по физкультуре, а не инструктором по йоге. Но по мере того как общество развивалось, она перестала скрываться и обучила многих людей искусству и мудрости этого пути.

Муж Стеллы был на пенсии, но по-прежнему работал из дома. Мне нравилось, как он мирно копошится в своих бумагах. Их домашняя библиотека ломилась от духовной литературы. Многие из этих книг я уже читала, но многие только собиралась прочитать. Это была настоящая сокровищница знаний, особенно для человека, интересующегося философией, психологией и духовностью, как я. Я глотала книги одну за другой. Стелла время от времени просыпалась, спрашивала, какую книгу я читаю и на каком месте, и комментировала текст. Она прекрасно помнила каждую книгу. Когда ей хватало энергии поговорить со мной подольше, что, к сожалению, бывало редко, речь всегда шла о философии. Мы во многом с ней сходились, и образ мышления у нас был довольно близкий.

Кроме того, я сильно выросла в йоге. Я больше не пряталась, чтобы позаниматься, и даже не уходила в другую комнату. Дверь в спальню Стеллы никогда не закрывалась, так что в комнате всегда был свежий воздух. Заниматься там было очень приятно. Белый кот Стеллы по имени Йог лежал на краешке ее кровати и наблюдал за мной. После обеда весь район замирал, поэтому я чаще всего проводила это время за растяжкой и дыхательными упражнениями. Особенно меня радовало, когда Стелла просыпалась и перед тем, как снова уснуть, комментировала то, что я делаю, советовала, как улучшить позу, или предлагала попробовать другую, более сложную.

К тому времени я занималась йогой около пяти лет. Моя практика началась во Фримантле, пригороде Перта, еще в Западной Австралии. Дважды в неделю я садилась на велосипед и ехала через пару соседних городков во Фримантл. Моего учителя звали Кейл, и он замечательно ввел меня в мир йоги. Сам он занялся йогой уже в очень зрелом возрасте, после того как повредил спину. Оказывается, у жизни были на него большие планы, и так он обрел свое призвание – к радости множества преданных учеников.

Когда мы с Дином уехали из Перта, жизнь на некоторое время стала сумбурной, но йога не переставала меня манить. Где бы я ни жила, я находила занятия и пробовала их посещать. Правда, у меня никак не получалось найти инструктора, который заменил бы мне Кейла. Его просто не существовало в природе.

Занимаясь в спальне у Стеллы, я начала понимать, что моя практика до сих пор была неполноценной, потому что я все время пыталась установить связь с учителем, а не с собой. Благодаря советам Стеллы я исправила эту ошибку навсегда. С тех пор я с удовольствием хожу к любому инструктору, потому что занятия в группе подталкивают меня выкладываться чуть сильнее, чем дома. К тому же это оказался превосходный способ знакомиться с близкими по духу людьми. Но как бы там ни было, я неизменно продолжаю заниматься дома: практика – это лучший учитель. Стелла по-настоящему изменила жизнь своей последней ученицы.

Больше всего ее расстраивало, что она никак не может умереть, хотя давно готова к этому. Я приходила утром и спрашивала, как она себя чувствует. «А вы как думаете? – отвечала она. – Я все еще жива, хотя и не хочу этого».

Она также больше не могла медитировать. После многих лет строгой умственной дисциплины Стелла думала, что перед смертью, перед возвращением домой, практика будет естественной и непринужденной. Она даже думала, что ее медитация станет глубже. Но глубже становилась только моя практика. Каждый день после обеда, когда она засыпала, я садилась медитировать.