Александр Петрович Колотов - Из рукописей моей матери Анастасии Николаевны Колотовой. Книга 1

— Поставь их на комод. Пусть красуются, — прошу я.

«Сохраню ли я эту чуткость и любовь к прекрасному в своём сыне на всю жизнь?» Будут ли они, мои дети, так же внимательны и к другим людям?

Сохраню! Будут! Раз сумела зародить эти чувства в душе, значит, сумею и сохранить. Только мне самой надо быть к своим детям внимательней.

Я глубоко верю, что если в детях сумеешь воспитать любовь к природе, музыке, ко всему красивому и чистому, они не смогут никогда совершить подлость, не пристанет к ним грязь и нечестность, всё то, что Серёжа назвал «черной стороной жизни».

Всё теплее и теплее становятся майские дни. Всё ближе конец учебного года. И уже не тесные душные классы, а река, лес, улица манят ребят.

Нет-нет, да и услышишь от сыновей:

— Скорее бы уж кончался учебный год.

Трудно посадить себя за подготовку к урокам, когда вся природа неотразимо тянет наружу.

— Мама, я сегодня четвёрку по русскому получил, — заявляет Толя.

— Ну вот, так я и знала. Всё время на реке. И уроки забыл готовить со своей рыбалкой. Ты, наверное, и на уроке-то сидел и о рыбе думал?

— Нет, мамочка, не о рыбе.

— А о чём? Жду, что он скажет что-нибудь об учёбе, а он:

— О воденниках. Мы как раз с Возжеником в большую перемену ходили их ловить.

Ну что ты тут поделаешь с ним? Ругать, возмущаться?

— Ну, вот что, сын, рыба рыбой, а учебный год надо кончать. Вот тебе самый подходящий случай развивать свою волю. Учись заставлять себя делать не только то, что тебе хочется, но и то, что может и не особенно хочется, но нужно.

— А что я не учусь что ли? Просто ошибку допустил при разборе предложения.

— Не допустил бы, если бы внимательнее был на уроках и старательнее готовился. Урок есть урок. И на нём надо оставлять все свои мысли и рыбах и воденниках.

— Да я уже и то стараюсь.

Младших детей заставлять повиноваться куда легче, чем старших. Взрослые дети постоянно стремятся к полной независимости и самостоятельности. Как часто слова, сказанные в категорической форме, «не сметь!», «не пойдешь!» и так далее, действуют порой совсем в обратную сторону. В этом возрасте, как ни в одном, особенно большое значение имеет гражданское лицо самого родителя.

Июнь месяц. Саша, ученик девятого класса, и Толя — седьмого, проходят практику.

— Мальчики! Вставайте, пора в школу, — бужу я их по утрам.

Толя быстро встаёт, а Саша сегодня и не думает.

— А ты чего не встаешь? — спрашиваю я.

— Я сегодня не пойду на практику.

— Почему?

— С Серёжкой Матвеевым договорились ехать на рыбалку.

— А практика как?

— Потом отработаю.

— Как это — потом? Ты у кого-нибудь отпросился?

— Ни у кого я не отпрашивался. Поеду и всё. Некоторые по три, четыре дня пропускают, не спрашиваются.

— Они пропускают, так и тебе надо? Вон, валяются у забора, так и ты будешь? Из колхоза сбежал, с практики тоже хочешь уйти? — наступала я на сына.

— Ну, ты уж начала из-за какой-то мелочи. Отработаю ведь.

— Дело не в отработке, дело в дисциплине, чувстве долга и ответственности. По-твоему, очень хорошо будет, если каждый будет делать то, что ему вздумается. Хочу — иду, хочу — нет. Это что, по комсомольски? А ты ведь ещё и комсорг. Ну а что у вас по три, четыре дня пропускают безнаказанно, так сами вы виноваты. Слишком уж много молчунов развелось в посёлке. Слово друг другу сказать боятся. Что ты! Как да обидятся на них, да ещё чего сделают. Стоит ли навлекать на себя неприятности? Пусть делают, что угодно. Нам то, какое дело! Вот они откуда берутся, эти молчуны. Со школьной скамьи начинаются.

— Одна ты такая в посёлке.

— Не одна. Нас немало. А вот, что вперед вижу лучше — таких немного. Ты хоть бы у классного руководителя отпросился. Впрочем, поступай, как знаешь, не маленький. Только знай, что я сегодня же сообщу Николаю Васильевичу.

Саша усмехнулся:

— Ну и что он мне сделает?

— Сделает. Попробуй он не сделать! Он меня знает. Не такая я мать, чтобы скрывать поступки своих детей и толкать их на дальнейшие нарушения. Не хочу я вас до милиции и тюрьмы доводить.

— К чему ты из-за какой-то мелочи такое начала?

— Из мелочей складывается большее.

Мы кончаем разговор. Саша нехотя начинает собираться на практику. Но сразу он и тут не сдаётся.

— Я до обеда поработаю, а после обеда все — равно пойду.

— Только предупреди, что не придёшь после обеда и отработаешь позднее.

Настаивать на получение разрешения тут я просто не смогла, потому что знаю, какая нетребовательность к ученикам в нашей школе к прохождению практики. Они и впрямь делают, что хотят. Некоторые из них вообще не отрабатывают её.

И на этом фоне заставлять Сашу обязательно просить разрешения пропустить полдня, когда очень многие безответственно пропускают три — четыре, было бы просто неестественно.

Много раз я говорила директору нашей школы, о необходимости в самом начале учебного года, на общешкольной линейке подводить итоги практики, отмечать самых дисциплинированных и старательных, наказывать нерадивых и сообщать о принятых мерах к таким ученикам. Доказывала, как важно и нужно это делать для воспитания коммунистического отношения к труду, но мои слова, слабо поддерживаемые остальными членами коллектива, оставались словами. И ходят многие наши ученики на практику только под угрозой не получить документы из школы или получить плохую характеристику после окончания восьмого и десятого классов.

Спрашиваю Петра:

— Это ты разрешил Саше поехать на мотоцикле на рыбалку?

— Я, — отвечает он.

— Как же ты разрешаешь ему ездить, если у него даже прав нет?

— Немного-то можно. Не куда-то ведь, скажем, как в Красногорье, поедет.

— А как с практикой, ты его спросил?

— Отработает.

— Ох, Петя, Петя, была бы у тебя другая, не такая требовательная жена, твои дети, наверное, делали бы, чего захотят, а тебе бы отрезали как наш Коля: «Ходил и ходить буду!»

Такой уж верно характер у нашего Петра. Не может он ни требовать, ни настоять на своём. А ведь не скажешь, что он мягкий, податливый.

Со Светой Коля подружился в десятом классе. Чем покорила его эта черноглазая, круглолицая девушка — не знаю, только стала она для него милее и лучше всех.

Особенно сблизились они весной, Света слабо училась по математике, и Коля часто ходил к ним домой заниматься с ней.

— Я к Светке пошел, — докладывал он отцу.

Я в то время была на курорте.

Частые встречи сына со Светой всполошили отца. Привыкший видеть в отношениях людей разных полов только одну сторону, он и в этой первой юношеской дружбе, прежде всего, усмотрел что-то постыдное, грязное.