Элтон Джон - Я – Элтон Джон. Вечеринка длиной в жизнь

«Эвертон» победил нас со счетом два – ноль. Наверное, играть надо было чуть опаснее, и, возможно, один из их голов по правилам следовало не засчитать… Но по большому счету они выступили лучше, чем мы. Конечно, я расстроился, и все равно мы закатили роскошную вечеринку для команды: участие в турнире такого уровня – само по себе огромное достижение.

Глядя на болельщиков перед началом матча, я чувствовал себя почти так же, как на сцене стадиона «Доджерс» в Лос-Анджелесе. Как и тогда, я понимал, что это и есть главная вершина – выше уже невозможно. Так и случилось. Пару лет спустя Грэм уволился и перешел в «Астон Вилла». Вместо него я нанял Дэйва Бассета, но это не сработало. Не было «химической реакции», Дэйв не чувствовал команду. И я начал задумываться об отставке. Нет, я не разлюбил клуб, и все же, когда мы работали с Грэмом, происходило какое-то волшебство. Без него эту магию невозможно было вернуть.

В конце концов я продал «Уотфорд» Джеку Пэтчи, мультимиллионеру, разбогатевшему на автобизнесе. Семь лет спустя я выкупил солидную долю акций клуба и снова стал президентом, но уже не ради «любви к искусству», а как бизнесмен. При Джеке дела шли ни шатко ни валко, «Уотфорд» скатился во второй дивизион. Почему я вернулся? Наверное, исключительно потому, что Грэм согласился снова стать менеджером клуба. Команда играла хорошо, но все же не так, как раньше; и перед нами не стояла цель подняться на самый верх с самого дна. В конце концов, Грэм снова уволился, и я покинул свой пост. А главой совета директоров перестал быть в 2002 году.

Удивительно, но мы с Грэмом не перестали общаться. Вплоть до его смерти в 2017 году я время от времени звонил ему, и мы разговаривали о команде: как проходят игры, как работает новый менеджер. Чего бы ни достиг Грэм Тейлор в своей карьере, часть его сердца навсегда осталась с «Уотфордом».

Я горжусь нашими совместными достижениями. Но на самом деле я должен клубу «Уотфорд» гораздо больше, чем клуб – мне. Его президентом я был в самый тяжелый период жизни, в годы наркотической зависимости и душевного неблагополучия, одиночества, неудачных сделок, бесконечных проблем. И «Уотфорд» для меня оставался неизменным источником радости. Нехватку любви компенсировало отношение команды и болельщиков. Я занимался делом, к которому относился со страстью, – и это отвлекало от неправильного, чудовищного образа жизни. По известным причинам, некоторые эпизоды восьмидесятых просто выпали у меня из памяти – я не мог вспомнить, что было вчера, не говоря уже о событиях тридцатилетней давности. Но каждая игра «Уотфорда» запечатлелась в моей памяти до мельчайших деталей. Тот день, когда мы вышибли «Манчестер Юнайтед» из Кубка Английской футбольной лиги в Олд Траффорде, будучи еще в третьем дивизионе: Блиссет забивает два гола, и оба головой; наутро газеты, которые прежде никогда не писали о клубе, называют его «рокетменом Элтона Джона». Или ноябрьский вечер 1982 года, «Милк Кап» [148] Milk Cup (рус. Молочный Кубок ), сейчас Суперкубок NI – международный юношеский футбольный турнир. и выездная игра с «Ноттингем Форест». Тогда они обошли нас семь – три, но это была величайшая игра в истории британского футбола, и легендарный менеджер «Фореста» Брайан Клаф согласился со мной. А потом повернулся к Грэму и сказал, что никогда президент их клуба не проводил весь матч на боковой линии, как я.

В общем, если бы у меня не было футбольного клуба, бог знает, чем бы все кончилось. «Уотфорд» спас мне жизнь. И я не преувеличиваю.

Осень 1976 года я проводил в Англии, теоретически отдыхая от гастролей и выступлений, практически же занимаясь переоборудованием дома «Вудсайд». На моем участке земли в Старом Виндзоре дома стояли с начала одиннадцатого столетия. Первый, построенный для личного врача Вильгельма Завоевателя, сгорел дотла; финальный вариант возвели в 1947 году по заказу Майкла Собелла, бизнесмена, сделавшего состояние на выпуске радио- и телеприемников. Как я уже говорил, дом был в псевдогеоргианском стиле, но, занимаясь реновацией, я решил отказаться от элементов декора в духе регентства и палладианства – в пользу того, что интерьерные дизайнеры того времени в шутку называли «Поп-звезда семидесятых бесится под наркотой». Повсюду стояли автоматы для пинбола, музыкальные автоматы, медные пальмы, памятные безделушки. Лампы «Тиффани» соседствовали с ботинками от «Док Мартен» на двенадцатисантиметровой платформе – их я надевал, когда исполнял песню Pinball Wizard в фильме группы The Who «Томми». На стенах Рембрандт делил пространство с золотыми дисками и подарками поклонников. Во дворе мы разбили поле для мини-футбола, а выходя из гостиной, вы сразу оказывались на площадке для дискотек, оборудованной всем необходимым: профессиональным освещением, зеркальными шарами, стойкой диджея и двумя огромными динамиками. Одна из комнат в доме представляла собой уменьшенную копию тронного зала фараона Тутанхамона. К стереосистеме, стоящей у меня в спальне, были подключены вынесенные во двор колонки. Я просыпался, и играли фанфары, возвещая обитателям дома, что я скоро появлюсь. По мне, это было забавно, но некоторых неподготовленных гостей гром фанфар наводил на мысль, что успех ударил мне в голову так, что крыша съехала окончательно.

На придомовой территории стояла старая оранжерея, которую я переделал в отдельное бунгало с собственным садом и поселил туда бабулю. Ее второй муж Хорэс умер, и мне не хотелось, чтобы на восьмом десятке она оставалась одна. В этом домике она прожила до самой смерти в 1995 году. На мой взгляд, это и есть связь поколений: я родился в ее доме, она умерла в моем. Но жила она очень обособленно. Бабушка всегда была независимой дамой, и я не вторгался в ее пространство. Она занималась своими делами, общалась с друзьями. Я часто заглядывал к ней повидаться, но старался отгородить ее от безумия моей собственной жизни. По-моему, она была счастлива там, по крайней мере с огромным удовольствием копалась в саду. И очень редко выбиралась за границы своей территории – на моей памяти такое случилось, когда ко мне на обед приехала королева-мать. Мы познакомились дома у Брайана Форбса и сразу расположились друг к другу; вскоре я получил приглашение пообедать у нее в Роял Лодж [149] Роял Лодж (англ. The Royal Lodge ) – особняк на территории Виндзорского парка, традиционно резиденция королевы-матери. . Там она развлекалась от души – после еды заставила танцевать с ней под ее любимую музыку. Как оказалось, это ирландская застольная песня Slattery’s Mounted Fut: думаю, Вэл Дуникан [150] Вэл Дуникан (англ. Val Doonican ) – ирландский поп- и фолк-певец. исполнял одну из ее версий.