Элтон Джон - Я – Элтон Джон. Вечеринка длиной в жизнь

Джон заметался по площадке, схватил ключи от «Бентли» и умчался в ночь. Следующая весть о нем дошла назавтра – он позвонил в офис «Рокет» и визгливо потребовал срочно связаться с «анонимными алкоголиками». Всю ночь он гнал машину до Кале, там въехал на паром до Дувра и мгновенно отключился. В Дувре к парому прибыл эвакуатор. Водитель и его сменщик, что вполне понятно, пришли в смятение: им предстояло транспортировать в Лондон кабриолет «Бентли», за рулем которого сидел человек в костюме клоуна, в полном гриме и в крови. После отбытия Джона кто-то еще попытался натянуть на меня одежду – как мне сказали, это все же удалось сделать после нескольких попыток. И Боб Хэлли потащил меня наверх. На этот раз свое неудовольствие я выразил иначе – разгромил его гостиничный номер. В качестве финального штриха бросил на пол его шляпу и несколько раз топнул по ней ногой, потом добрел до своего номера и отключился.

Мы с Бобом сидели на кровати в состоянии, близком к истерике. А что еще делать в такой ситуации? Только выть от смеха – а потом звонить людям и просить прощения. Тогда мне следовало всерьез задуматься о моем образе жизни. Но, как вы можете догадаться, я повел себя противоположным образом. Главное, что я вынес из череды жутких событий в Ницце… сейчас, секундочку… что нужно пить больше «Водка-мартини». С тех пор каждый мой вечер начинался так: четыре-пять коктейлей, затем поход в ресторан – если в Лос-Анджелесе, то чаще всего в «Л’Оранжери», за ужином – полторы бутылки вина, затем домой, к кокаиновым дорожкам и сигаретам с марихуаной. Косячки я полюбил, потому что они давали дополнительный бонус – после курения я вырубался и начисто забывал, что творил вечером. Иногда кто-то чувствовал необходимость позвонить и напомнить мне о моем вчерашнем поведении, и тогда я искренне извинялся. Помню один нелицеприятный телефонный разговор с Берни после посещения лос-анджелесского ресторана «Ле Дом», частью которого я владел: как сказал Берни, там я напился до бесчувствия и произнес (на мой взгляд) очень забавную речь, во время которой несколько раз упомянул мать Джона Рида в оскорбительной форме. Мне легче было узнавать о своих эскападах от третьих лиц и задним числом. Я обманывал себя, говорил себе, что на самом деле я не такой, что это все досужие сплетни или что это единичный случай и такого больше не повторится. Впрочем, чаще всего никто не осмеливался честно рассказывать мне о моих выходках. Неотъемлемый атрибут успеха – ты словно получаешь лицензию на отвратительное поведение, и лицензия действует, пока твоя звезда не закатывается. Есть и второй вариант: ты берешь себя в руки и усилием воли прекращаешь безобразие. Но в то время мне не грозило ни то, ни другое.

Оставшуюся часть 1983 года я провел в путешествиях. Сначала отправился отдыхать в компании Рода Стюарта – наши совместные поездки уже вошли в традицию. Мы летали в Рио-де-Жанейро на карнавал, где развлекались от души. Чтобы не потерять друг друга в толпе, в магазине карнавальных нарядов купили матросскую форму. Облачившись в нее, вышли из отеля и обнаружили, что в порту только что пришвартовался огромный лайнер и все улицы запружены моряками – как будто Королевский морской флот решил провести в Рио массовую выездную конференцию.

Но на этот раз мы отправились в Африку на сафари. Почему-то мы решили, что остальные участники тура ожидают увидеть в нашем лице грязных, лохматых и расхристанных рок-звезд. Поэтому на ужин мы неизменно являлись в смокингах, несмотря на чудовищную жару. Нельзя сказать, что наши соратники по сафари пришли в восторг от такого соседства. Одетые соответственно случаю и по погоде, они бросали на нас мрачные взгляды, очевидно, подозревая, что в группу затесались сумасшедшие.

Потом вместе с командой «Уотфорд» я полетел в Китай – игрокам требовался отдых после сезона. «Уотфорд» стал единственным британским клубом, который китайцы пригласили в гости. Странно, если не сказать приятно, находиться в стране, где никто, кроме приехавших с тобой людей, не имеет ни малейшего представления, кто ты. Китай очаровал меня. Но это было еще до того, как в эту страну проникло влияние Запада. Спустя пару лет я снова прилетел туда с «Уотфордом» и обнаружил, что по улицам рассекают люди с микроволновками на спинах, а в барах крутят записи Мадонны. Но в тот первый раз Китай показался мне другой планетой. По причинам, известным только коммунистической партии, болельщикам на стадионах не разрешалось кричать, и матчи проходили в мертвенном молчании. Мы посетили мавзолей Мао, где он лежал в хрустальном гробу. Ощущения это вызывало, мягко говоря, странные. Я видел тело Ленина в Москве, и он выглядел в целом неплохо. С Мао же что-то явно пошло не так, точнее, не с самим Мао, а с процессом его бальзамирования. Кожа у него была ярко-розового цвета, точно такого, как похожие на пену местные детские сладости, приготовленные из креветок. Не хочу обижать специалистов, которые работали над сохранением тела вождя, но у меня возникло подозрение, что оно вот-вот развалится.

Затем в октябре я полетел в Южную Африку выступать в Сан-Сити – на редкость глупая затея. Кампания против апартеида тогда еще не набрала обороты, активные протесты начались уже после того, как в 1984 году там побывали Queen. И все же о гастрольных турах в ЮАР ходили противоречивые разговоры, и я сильно сомневался в правильности этого выбора. Но Джон Рид убедил меня, что все будет хорошо. Мол, многие черные артисты выступали в Сан-Сити: Рэй Чарльз, Тина Тернер, Дион Уорвик, даже Кертис Мейфилд [170] Кертис Мейфилд (англ. Curtis Mayfield ) – музыкант и идеолог афроамериканской музыки (ритм-энд-блюз, соул, фанк). . Что плохого, если величайший защитник гражданских прав согласится там спеть? Тем более что технически Сан-Сити находится не в ЮАР, а на территории Бопутатсваны [171] Один из бантустанов Южно-Африканской Республики времен апартеида. Государство было основано в 1977 году, ликвидировано в 1994 году. , так что никакой расовой сегрегации зрителей не будет.

Конечно, все оказалось нехорошо. И расовая сегрегация присутствовала в полной мере – билеты стоили столько, что черные южноафриканцы просто не могли себе позволить прийти на концерт. Если бы я дал себе труд получше изучить тему, я бы знал, что местные чернокожие были так возмущены приездом Рэя Чарльза, что забросали его автобус камнями, и концерты в Соуэто пришлось отменить. Но я, увы, ничего не изучил, а главное, не включил голову. Это совсем не то что приехать в Россию, невзирая не санкции. В Южной Африке население, страдающее от апартеида, действительно надеялось, что артисты будут бойкотировать страну с жестоким правящим режимом. И для того, кто одним махом перечеркнул их надежды, нет никаких оправданий. Иногда ты совершаешь чудовищную ошибку, и остается только поднять руки и признать ее. Каждый черный музыкант из тех, кого я упоминал, горько сожалел о своем неверном выборе. Сожалел и я сам. Вернувшись в Британию, я подписал заявление, составленное противниками апартеида, и дал обещание, что никогда не приеду туда вновь.