Всеволод Васнецов - Под звездным флагом Персея

Мурманская биологическая станция, в начале столетия организованная Петербургским обществом естествоиспытателей в Екатерининской гавани, после Октябрьской революции находилась в ведении Наркомпроса. Она была передана ГОИНу и стала его Мурманским отделением.

ГОИН получил незамерзающую базу на Мурмане, лаборатории, морской аквариум, склады, жилые помещения, а также экспедиционные корабли «Николай Книпович» и «Александр Ковалевский». «Николай Книпович» — деревянная моторно-парусная шхуна зверобойного типа — незадолго перед тем был построен в Норвегии.

«Александр Ковалевский» — изящнейшая морская яхта водоизмещением около 35 тонн, построенная по чертежам известного кораблестроителя Фан-Дер-Флита, — имел огромную парусность, был снабжен небольшим керосиновым двигателем, но из-за преклонного возраста вскоре лишился права выходить в открытое море. Ремонт его расшатавшегося огромного яхтенного киля представлял большие трудности — сухого дока тогда в Мурманске еще не было.

Синезвездный флаг «Персея» в 1929 году был поднят на стеньгах еще двух исследовательских кораблей, только вместо ПМНИ на нем стояли буквы ГОИН.

С этого времени начинается новый этап деятельности «Персея». В прежние годы экспедиционные плавания совершались только в теплую половину года. С обретением незамерзающей базы институт мог приступить к круглогодичным исследованиям. Это представляло особый интерес, ибо о зимнем сезоне в Баренцевом море имелось лишь ничтожное количество океанографических данных. За 8 лет Морской институт достаточно хорошо изучил его гидрологический режим в теплое полугодие, а также рельеф дна, грунты, гидробиологию. Уже наметились некоторые связи гидрологических характеристик, рельефа и грунтов с распределением донных промысловых рыб.

В конце двадцатых годов траловый флот Севера в течение многих лет ловил рыбу на одних и тех же банках: Канинской, Киль-динской, Мурманской. В начале тридцатых годов началось усиленное развитие тралового флота. Вступали в строй новые, более крупные траулеры, строившиеся и на отечественных верфях и за границей. На Канинской и Кильдинской банках становилось тесно. Возникла острая необходимость расширить зону действия растущего рыболовного флота, надо было искать новые промысловые районы. Искать не слепо рыская по морю, а на основе океанографических данных и экологических взаимосвязей.

Такими данными располагал Морской институт, к нему и обратились рыбохозяйственные организации Севера.

В результате договоренности И. И. Месяцева с Севгосрыбтрестом институт брал на себя обязательство выполнить научно-промысловые исследования в Баренцевом море, а трест — финансирование значительного объема этих работ и материальное обеспечение кораблей. Институт получил возможность увеличить штат экспедиционных работников, обеспечить их хоть каким-то обмундированием и круглогодично вести исследования на море.

Кроме того, в 1930 году специально для научно-промысловых работ ГОИН получил старенький траулер «Дельфин», на нем была оборудована лаборатория и поднят наш экспедиционный флаг.

В конце июля и начале августа 1929 года «Персей» выходил в море на Мурманскую и Кильдинскую банки, чтобы установить продуктивность донной фауны — объекта питания тресковых рыб. Плавание продолжалось всего 8 дней, но и за этот срок гидробиологам, применявшим дночерпатель Петерсена, здорово досталось. Погода в летнее время здесь обычно бывает хорошая, но в этот раз сильные ветры не прекращались, нещадно качало — пришлось прекратить работы и возвращаться в Мурманск.

Сразу же началась подготовка к ежегодному летне-осеннему плаванию. Начальником экспедиции был впервые назначен гидробиолог Александр Александрович Шорыгин. Я, как всегда, руководил гидрологическими работами и к тому же был заместителем начальника.

10 августа мы вышли из Мурманска и начали гидрологический разрез к северу по 33-му меридиану. Сменялись вахты, мы делали станции, опускали в воду различные приборы, раздавались звонки к обеду, ужину, чаю. Штурманы сетовали на облачность, не позволявшую поймать солнце. Задувал ветер, то сильнее, то слабее, но никогда не затихал. Бесконечной чередой катились волны, раскачивался и поскрипывал «Персей».

В этом плавании Морской институт выполнил тысячную станцию. Отметили мы это событие продолжительным гудком да обедом с пирогом и чаем со сдобничками.

По мере продвижения к северу ветер усиливался и на 76° с. ш. достиг почти силы шторма. Не хотелось прерывать работы, и мы, несмотря на жестокую качку, не ложились в дрейф, а продолжали идти своим курсом и делать гидрологические станции.

Седьмой год плавал «Персей» — в сильнейшие штормы, в тяжелых льдах, у неисследованных берегов, счастливо обходил кошки и рифы, напороться на которые были все возможности, и всегда ему везло, все сходило благополучно.

А теперь в открытом море неожиданно пришла беда. Никто толком не мог понять, как это случилось. В кубрике один из матросов не то вылезая из койки и потеряв равновесие, не то еще как-то наткнулся животом на носик большого чайника, привязанного к мачте, проходящей через стол, и пропорол себе брюшину.

К счастью, на 76° 45' с. ш. показалась полоса льда. Чтобы избавиться от качки и врач мог заштопать рану матросу, мы зашли в лед. Судовым врачом был не хирург, а терапевт. Он опасался за здоровье матроса и требовал возвращения в порт. 19 августа в разреженном льду мы достигли 77° 45' с. ш. и отсюда, записав в вахтенном журнале требование врача, повернули в Мурманск.

Очень не хотелось А. А. Шорыгину прерывать экспедицию, которой он впервые руководил, но, ничего не поделаешь, пришлось. Досадно было и мне не закончить так хорошо проложенный разрез. Где-то в глубине души мне казалось, что и я как-то причастен к этому неприятному происшествию. Я уже привык делать гидрологические станции почти в любую погоду, а, может быть, следовало бы лечь в дрейф и тогда бы ничего не случилось.

В настойчивом стремлении протянуть разрез как можно дальше на север крылась еще и заманчивая мечта — хоть на сей раз достигнуть Земли Франца-Иосифа. Полным ходом под парусами спешили мы в Мурманск. 23 августа сдали матроса в больницу и, не простояв суток, снова вышли в море, проложив курс на последнюю станцию, чтобы продолжать разрез. 29 августа, встретив довольно густой лед, среди которого возвышались большие айсберги, уклонились к востоку и медленно направились к Земле Франца-Иосифа. На другой день начался сильный снегопад с метелью, весь окружающий мир скрыла белесая мгла. Плыть во льдах стало невозможно. Мы остановились.

На вынужденной стоянке под 78° 45' с. ш. сделали 26-часовую станцию.