Константин Булгаков - Братья Булгаковы. Том 3. Письма 1827–1834 гг.
- Название:Братья Булгаковы. Том 3. Письма 1827–1834 гг.
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Литагент Ирина Богат Array
- Год:2010
- Город:Москва
- ISBN:978-5-8159-0949-6, 978-5-8159-0950-2
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Константин Булгаков - Братья Булгаковы. Том 3. Письма 1827–1834 гг. краткое содержание
Братья Булгаковы. Том 3. Письма 1827–1834 гг. - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Вчера имел я счастливую минуту, получив твое письмо. Я нездоровый поехал к Софье Александровне, передать ей утешительные слова доброго Бенкендорфа, и сказал, что писал к нему как будто по просьбе ее. Она очень, очень меня благодарила, что я это сделал; ей же в голову иное не шло, как несчастие, ее постигшее. Приезжает Болотовский, также друг Волкова, и говорит ей: «Его уже не воскресить вам, подумайте о себе, о детях, что вы зеваете, напишите Бенкендорфу…» – «Не беспокойтесь, – прервала его Софья Александровна, – нашелся человек, который все это уже сделал за меня, писал, и есть уже ответ». Тут бедная Софья Александровна не могла договорить и заплакала, указывая на меня.
Александр. Москва, 26 июня 1833 года
Великая княгиня изволила прибыть здорова и благополучна сегодня в шесть часов утра, мой милый и любезнейший друг. Цуцкин сказывал, что все было благополучно и остановок нигде не было, он провожал до Москвы от Завидова, куда послал навстречу князь Голицын адъютанта своего Щербатова. Две лошади пали, однако же не околели. Ее высочество вчера кушала в Городне и потом ночлега не имела, и из-за жары ужасной ехала всю ночь. Здесь ждали ее все с вечерень, но разъехались, и был один только Башилов.
Великая княгиня ахнула на ширмы наши. «Откуда это?» Башилов отвечал, что это работа всего нашего семейства. – «Да ведь надобно целый день, чтобы рассмотреть все хорошенько; я очень чувствительна к такому вниманию, я сама его поблагодарю». Башилов показал ей на письмо мое, коим прошу я ее высочество позволить ширмы повергнуть к ее стопам. Она взяла было письмо, чтобы читать, но вошли Апраксина и маленькие великие княжны.
Сегодня и завтра никого не изволит принимать, даже князя Дмитрия Владимировича, очень здорова, свежа, но устала, жара несносна, и из-за этого не поедет даже в собор сегодня. Переделками и пристройками в доме очень довольна. Вот что сию минуту сказал мне Башилов, а прежде имел я записку от него. Вот она. Я не понимаю, как он ноги таскает и как его станет и у себя строить, и в комиссии, и у Михаила Павловича, и так все это скоро у него идет. Васильчикову из флигеля дрянного сочинил целый дом славный, из подвалов сделал бездну жилых покоев хороших для прислуги. Ну слава Богу, что все обошлось хорошо.
Александр. Москва, 29 июня 1833 года
Вчера была здесь пресильная гроза, мой милый и любезнейший друг, она освежила и очистила воздух; но три человека были в самом городе убиты, между прочими башмачник Василия Алек. Обрескова. Увидев грозу, он для избежания сквозного ветра пошел затворить дверь, увидев молнию, перекрестился, и в ту же минуту громовым ударом опрокинуло на него дверь, опалило ему всю бороду и волосы, стало его поднимать, но его не было уже на свете. Работников его тяжело оглушило, а все они были очень близко от него, и старуха-мать, которая одна только не свалилась с ног.
Я обедал с Норовым Абрамом в клубе, где также немало было страху. Быв на дрожках, боялся я быть вымоченным; шло к буре, и мы сели играть в вист, два Норовых и Бугайский; вдруг последовал как будто над головами нашими такой удар (точно как было, по рассказам Фавста, у вас на даче), что все соскочили с мест своих невольно. Бежит вдруг доктор глазной Броссе и говорит, что убило кучера на дворе. Все мы бросились на балкон или вниз; узнать хотел всякий, не его ли убит кучер. Но вышло, что кучера только сшибло с козел, и то от страха, а гром ударил во флигель, и от угловой стены отбило несколько кирпичей. На почтовом бульваре рассекло надвое липу, в Рождественском монастыре ударил гром в главу. Только и слышно, что о подобных рассказах, и всякий прибавляет свои прикрасы.
Дай Бог, чтобы дождь этот был повсеместный; в Южной России беда, будет голод, засуха ужасная. В Воронеже, сказывают, овес по 19 рублей четверть.
Александр. Москва, 30 июня 1833 года
Танеев у меня уже был – спрашивал, куда подавать просьбу: мне или департаменту? Я сказал, что вам, а когда будет определен, то, пожалуй, помещу его к Татищеву; так как я сам тут ежедневно работаю, то увижу его труды и способности и жалованье назначу – разумеется, сперва небольшое, чтобы давно служащим не было обидно, а там можно будет и прибавить. Он, мне кажется, очень порядочный малый, хотя и поэт, ибо поднес мне собрание своих сочинений в стихах.
Ежели бы графиня [Мамонова] была толкова, то она поклониться бы должна Брокеру очень низко и попросить его взяться за опеку ее брата; но она этого не сделает, а Брокер не тот человек, чтобы напрашиваться. Так поступил Ростопчин-старший, коему приходилось квитаться с имением, а Брокер заплатил долги его, составил ему еще доход очень порядочный, то есть тысяч 30. Лесовский вряд ли возьмется за эту опеку. Брокер, управляя имением покойного графа Ростопчина, точно удвоил его фортуну, снабдил большим приданым двух дочерей, и третьей было приготовлено; долги графские, хотя и небольшие, заплатил, графу давал в Париж по 80 тысяч и по 100 тысяч на прожитье, молодому Андрюше накопил капитала до 300 тысяч. Вот как управляют люди совестные, умные и усердные! Он, верно, то же бы сделал и с Мамоновой, а оставшись на руках своего курносого жида Гр., она будет без рубашки, и будет не особенно красива в таком виде.
Князь Дмитрий Владимирович получил увольнение на 28 дней и поедет лечиться и пить воду в свое Рождествено, разделив власть и дела между губернатором, комендантом и обер-полицмейстером. Ему точно надобно поотдохнуть и полечиться.
Сию минуту вернулся от великой княгини; изволила меня принять в кабинете своем и очень обласкала, продержала почти час. Я не знаю, о чем не было речи. О почте (кстати сказать, ее высочество желает знать, сколько надо лошадей во время ее проезда; твой чиновник сказал мне – ни одной, Цуцкин сказал – шесть, Васильчиков мне говорил – одиннадцать, а ее высочеству сказали – три, ее высочество хочет, чтобы за все было заплачено), о тебе, о детях наших, о Наташе, ее фабриках, о красоте Кати, о водах, о политике и проч. и проч. Очень свежа и здорова, только мухи ее закусали ужасно. Сожалела, что не могла показать великих княжон, кои одевались. Нельзя быть милостивее и более обласкать.
Заходил я к Васильчикову да заехал по дороге к князю Кочубею, толковали о неисправностях Загряжской [это престарелая тетка княгини Кочубей], чтобы нас за них не винили. Князь обедает с княгиней и князем Дмитрием Владимировичем с Татьяной Васильевной у ее высочества.
Александр. Москва, 4 июля 1833 года
О смерти принца Вюртембергского давно говорят, – как бы не напророчили; впрочем, он человек уже немолодой.
Бедному Манычару будут хлопоты; хорошо, что герцог успел устроить участь своей дочери, а ей пора было замуж.
Великая княгиня [Елена Павловна] ведет жизнь очень деятельную, бывает у вод, исправно пьет Мариенбадскую и довольно часто со двора выезжает.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: