Константин Булгаков - Братья Булгаковы. Том 3. Письма 1827–1834 гг.

Граф Бенкендорф писал к князю, по высочайшему повелению, о дурных лошадях на некоторых станциях и о задержках, кои имели свита государя и фельдъегеря; один должен был близ Москвы бросить почтовых и ехать на наемных. Пошлем исследовать, а ты получишь официально о сем же. Я полагаю, что лошади худо были подкованы, не для льда, а в таком случае они бежать не могут скоро. Если же где неисправно, то достанется смотрителям.

Константин. С.-Петербург, 4 декабря 1833 года

Говорят, что Горный корпус переходит к графу Толю и получит новое образование и новых начальников. Это будет лучше, ибо наш приятель Егор Васильевич и по летам, и по множеству других дел не может уже так деятельно им заниматься, особливо же теперь, и не живет в Корпусе. Скажи также Фавсту, что диплом его на дворянство – у подписания у государя, и Званцов надеется, что в сем месяце еще будет возвращение в Герольдию, и дело кончится.

Александр. Москва, 4 декабря 1833 года

Мы до сих пор все болтаем с Ольгою об одном. Ее разговоры были очень любопытны, и государь так часто изволил оные начинать с нею, что видно, что находил в том удовольствие; да и надобно признаться, что у нее и доброта, и откровенность, ум, любезность, оригинальность необыкновенные, а притом удивительный такт, что, по-моему, всего необходимее в обращении с государями, коим иной легко понравиться, но еще легче надоесть. Государь много ее приглашал в Петербург. «У меня же здесь, государь, все родные: отец, мать, свекровь, сестра; а в Петербурге я окажусь будто навеки с ними разлученною, потому что папа не может оставить Москву». – «Ну приезжайте хотя бы ненадолго». – «Ах, государь, я так этого желаю, дядюшка нам всем второй отец, и он еще не видел меня замужем». – «Ну так сделайте же это для вашего дяди, которого вы так любите».

Я, кажется, писал тебе, что государь изволил вызваться крестить всех будущих детей. Ольга, благодаря, сказала: «Папа очень любит маленького Николая и находит, что Сашка не так красива. У меня был план: если у меня будет еще дочь, красивее, я подменю ею Сашку и скажу вашему величеству: вот ваша крестница…» – «Так вы так-то? Обманывать… Но сердце мне подскажет, – прибавил государь, – которая моя настоящая крестница, или, скорее, которая старшая, ибо не забывайте, что я хочу быть крестным всех ваших детей».

Долго была о сем речь, и государь все шутил. Потом говорил также о Собрании. Ольга сказала: «Объявляли костюмированный бал, государь». Государь отвечал: «Я вам признаюсь, что бал был для меня все равно что костюмированным; я там нашел мало знакомых и довольно много новых лиц, но, будучи сам без маски, не нашел в том того же удовольствия, что другие», – и проч.

Пашковы к ней приставали: «Что вам говорил император?» – «Да ведь вы знаете, как он добр и любезен, он говорил мне то же, что всем говорит». – «Вот так так, он вас почти не покидал у княгини Голицыной, все время с вами разговаривал». – «Да, на балу ведь всегда столько праздных вопросов: кто такая, а тот? за кем замужем? чей сын? и тому подобное». – Надобно бы ей ехать в Петербург; мне кажется, мужу не очень хочется, а должно бы противному быть, но у него какая-то застенчивость. «Я хотел бы, – говорит он, – сказать: “Ольга, вот тебе 5000 рублей, поезжай в Петербург, оставайся там сколько хочешь и возвращайся в Москву”». Мы все опровергали эту мысль и доказывали, как бы всякий другой муж желал быть на его месте и ехать в Петербург.

Пожалованы во фрейлины дочь слепого Гагарина и дочь Боде. Государь очень был доволен устройством императрицынова дворца, что был графини А.А.Орловой под Донским. В Кадетском корпусе какой-то кадет смотрел на государя издали с таким особенным чувством радости, что государь к нему подошел и спросил: «Что ты на меня так смотришь?» – «Как же вы меня не узнаете? Вы были у нас в коронацию, и я тот самый кадет, которого вы подняли на руки, поцеловали и изволили сказать: “Всех не могу, так тебя целую за всех”; мне был седьмой год тогда». Это сказав, кадет вдруг кинулся государя целовать, что государю было приятно, и его величество его обнял.

Купцы пожертвовали два миллиона. Князь Дмитрий Владимирович просил оные у Комитета министров, чтобы помешать возвышению цен на хлеб здесь, и на бедных, но ему было отказано, поэтому купцы сложились и сумму сию пополнили.

П.П.Новосильцев сказывал, что государь сказал Алексею Петровичу Ермолову за столом: «Ты знаешь, что в Париже носят шинели «по-ермоловски»?» На что этот отвечал: «Слышал, государь; но это жалкий памятник: поносят да и бросят!»

Константин. С.-Петербург, 7 декабря 1833 года

Какой великолепный был бал в Белой зале! Турки глаза растаращили, сколь они теперь ни кажутся образованнее. Посол без бороды, молодой человек, хорош собою; отними у него эту глупую шапку, так тот же казацкий генерал с азиатским, и то не очень, лицом. Он танцевал польский с императрицею, ужинал за ее столом с австрийским послом и статс-дамами, и в его обращении я ничего не нашел ни странного, ни принужденного. Бал начался в девять часов и с ужином продолжался до двух. Государь, императрица, великий князь, великая княгиня изволили со мною говорить, и очень милостиво. Государь подошел: «Честь имею донести тебе, что брат твой, сестра, племянница и племянник здоровы». – «Благодарю ваше величество за приятное известие и за все ваши к ним милости. Но будут ли племянницы сюда?» – «Надеюсь, обещали».

Изволил говорить о путешествии, о Москве и проч. Скажи же своим дочкам: «Надеюсь, обещали». Непременно надобно слово сдержать после стольких милостей. Буду их ожидать; милой Наташи не дождешься с ее фабрикой и хлопотами с Обресковыми, да, вероятно, деньги нужны на расплату с сестрицею, но почему Кате не ехать с Ольгою? Вы себе устраивайте как хотите, а подавайте их сюда.

Утром вчера несколько дам было в новых костюмах; красавиц еще более украшает, а дурным не к лицу. Описать не умею: род сарафана, на котором русское платье с особенными рукавами, на голове – кокошник с длинным вуалем или фатою, а у девушек – повязки, бархатные, шелковые, парчовые или с другими украшениями, или просто. Когда будут рисунки, пришлю, а между тем попрошу какую-нибудь даму сделать описание; но полагаю, что верно у вас уже известно.

Давно не видел я двор столь блистательным, как вчера и утром и вечером: уж подлинно двор русского царя! Возле Белой залы отделана комната с портретом Петра I чудесно! Возле нее большая зала, переделанная из передней и той, где стоял караул казачий, превеликая. В ней портреты фельдмаршалов; поставлены уже Таврический, Задунайский, Рымникский, Забалканский. Портрета Паскевича еще нет. Теперь из этой залы вход прямо в аванзал, что возле Большой купеческой залы, где в больших балах бывает ужин: следовательно, цепь больших и великолепных зал, не перерезанных, как было прежде, темной передней, которую должно было чем-нибудь скрывать.