Составитель-Дмитрий Нич - Варлам Шаламов в свидетельствах современников

У него был дикий страх перед интернатом. Страх врачей, психушки. Он знал, что если его куда-то поместят, то это будет непременно психушка. И он знал, что если рядом я, то я его никуда не отдам.

Сюда, в свою однокомнатную квартиру, я его взять не могла. Я стала хлопотать ему вторую комнату, которая освобождалась в коммуналке. Написала письмо в Союз писателей, что ему нужна комната для литературного секретаря. Это же должность, и у всех «литературных генералов» секретари были. Но, конечно, все впустую.

Я поняла, что все знают, что с ним, но никто не поможет. Его не убивали потому, что он сам дох. И я поняла, что мне тоже никто не поможет. Я звонила Сиротинской, советовалась. После каждой встречи рассказывала, что он, как он. Предлагала ей самой прийти. «Нет».

Я хлопотала ему квартиру, а ему вместо квартиры дали путевку в Ялту. Он хотел поехать со мной туда в сентябре. Я говорю: в сентябре не могу. Мне надо ехать летом, с ребенком.

Когда я его готовила на отдых в Ялту в Дом творчества (это было уже потом, когда я к нему вернулась), он мне дал 37 рублей 50 копеек и попросил купить ему пиджак пятый рост. Я объездила все магазины – таких пиджаков нет. Я зашла к своим друзьям, рассказываю про свою маету. И говорю мужу подруги, дипломату: «Ну не могу я найти на него пиджака. Леша, может, у тебя что-то есть». И он мне выносит четыре роскошных костюма – серый, бежевый, черный и какой-то еще такой серебристый. В идеальном состоянии, пятый рост. Наверное, они были чуть старомодными, для дипломата это же очень серьезно. Я с чемоданом, в чемодане костюмы, лечу к Шаламову. Счастливая тем, что он будет одет.

Когда я дала ему костюмы, он говорит: «Да сколько же это стоит? Где этикетка?» Пересмотрел все – этикетки нет. «Варлам Тихонович! Вы померьте этот костюм. Вы примерьте этот пиджак». Он скрестил сзади руки и говорит: «Я с чужого плеча не надену». Я объясняю, что в магазинах ничего нет: «Нет. Я с чужого плеча не надену».

– «Это вам в подарок от друзей, они из химчистки».

– «Нет».

На следующий день я к нему прихожу, а он одет в мой черный грязный свитер (я в нем там убиралась). «Варлам Тихонович, этот грязный свитер – с чужого плеча!»

– «Но ваше же плечо не чужое. Но если вам очень неприятно, я, конечно, сниму. Мне так приятно, что на мне этот свитер». Его в этом свитере похоронили. Он его не снимал, хотя мы уже расстались и прошло три года.

Он уехал на месяц в Ялту. И буквально через неделю пришла телеграмма: приготовить ему любой вид транспорта, кроме такси, что он возвращается тогда-то. Я послала Юлика встречать Шаламова в аэропорт, а сама жду их дома.

Самолет должен был прилететь где-то около двух дня. Юлик пришел, половина первого ночи, и говорит: «Люда, пришли пять или шесть самолетов. Шаламова там нет. Он не прилетел». Что делать в этой ситуации?

Мы с Юликом понимали: если Шаламов умер, то мы в эту квартиру больше не попадаем. Сюда придут завтра из милиции, опечатают все. У нас нет ни доверенности, ничего, мы чужие люди. Шрейдер говорит: «Люда, надо спасти хотя бы что-нибудь. Потому что все это будет уничтожено.» И мы с Юликом приняли решение хотя бы часть архива забрать. Мы взяли из квартиры Шаламова 12 или 13 папок. Брали только то, что было напечатано на машинке.

Утром я позвонила в Ялту директору дома отдыха и говорю: «Варлам Тихонович должен был улететь». Директор хохочет: «Да вот он сидит в коридоре, не хочет лететь самолетом, требует билет на поезд. Вы кто? Разве таких людей присылают? Здесь над ним все смеются».

Когда он вернулся, первым делом я рассказала, что и как было. И он сказал, что все, что надо, он уже отдал в ЦГАЛИ и чтобы то, что мы взяли, осталось у меня. «Может, лучше у Юлика?» спросила я. «Нет, пусть хранится у вас».

Вот тогда он и сделал мне предложение. Я и сама понимала, что другого выхода нет. Иначе даже съехаться с ним не могла. Пришла домой, думала, думала об этом, позвонила Сиротинской. Она медленно так сказала: «Наверное, это ваше правильное решение. Но он человек трудный».

Разрыв

На следующее утро – в шесть часов звонит его соседка: «Людмила Владимировна, Варлам Тихонович закрылся в ванной и там упал. Непонятно, что с ним происходит, вам надо приехать!». «Зовите «скорую помощь»». «Нет, зовите сами, я этого делать не буду». Я вызвала «скорую» и помчалась туда.

«Скорую помощь» я застала еще у порога. Подбегаю:

– Ну, что там случилось? Это я вас вызывала.

– Да он жив-здоров. Он нас вытолкал, поколотил. Мы дважды пытались войти. Вам надо психушку вызывать, а не нас.

Он мне открыл – в прекрасном самочувствии. В доме еще со вчерашнего вечера чисто. Он лежал на диванчике, совершенно спокойный.

– Варлам Тихонович, как себя чувствуете?

– Прекрасно, как на курорте.

– Варлам Тихонович, а что у вас болит?

– Да ничего, я прекрасно себя чувствую.

– А что здесь случилось?

– Да ничего не случилось!

– Варлам Тихонович, а почему вы врачей не пустили?

Он поманил меня пальцем и на ухо говорит: «Надо узнать, кто их вызвал». А я говорю: «Да я вызвала. Я! Я их вызвала! Почему вы их не пустили?!»

Он замер, быстро встал с постели и сказал совершенное спокойно: «Отдайте мой паспорт, отдайте мои документы».

У меня были его документы, я хлопотала ему пенсию.

– Отдайте. А теперь прочь отсюда, стукачка.

Взял меня за шиворот и вытолкал. Я не поняла, в чем дело. Ведь было начало 8-го утра. Сижу на кухне – я же знаю, что у него бывают приступы. Посидела, поплакала. Вышла соседка. Я ей все рассказала. Она говорит: «Это из-за того, что вы вызвали врача». Полтора часа я просидела на кухне. Несколько раз пыталась к нему войти – он меня не пустил. Я позвонила Шрейдеру и сказала, что Шаламов остается один.

Он мне сказал: «Я запрещаю тебе туда ходить. Я отвечаю за тебя не в меньшей мере, чем за него».

Потом Варлам Тихонович прислал мне письмо. Звонила его соседка. А у меня начался психоз.

Он звал меня, просил вернуться и просил прощения. Но тут появился Союз писателей, Сиротинская, которая потом писала и говорила, что я Шаламова унижала, обворовывала, обирала. Унижать такого человека, как Шаламов...

Он попал сначала в 9-й интернат. Я не ходила туда ни единого раза. Я только говорила с врачом. Я знала, если я туда еще раз приду, то все начнется сначала.

О смерти Варлама Тихоновича я узнала от моего соседа с 6 этажа. В шесть утра он позвонил мне и сказал, что «Голос Америки» передал, что 17 января 1982 года умер Варлам Тихонович Шаламов. В 7 я позвонила Шрейдеру и сказала – умер Варлам. В полдевятого позвонила Сиротинской, она сказала: я знаю, мне сказал об этом Юлий Анатольевич Шрейдер, который с вами никаких дел теперь иметь не хочет.

________

* Ирина Павловна Сиротинская – заместитель директора Российского государственного литературного архива; хранительница архива В. Т. Шаламова [прим. редакции].