Владимир Бондаренко - Северянин: Ваш нежный, ваш единственный...

В декабре 1913 года на улицах Керчи появилась афиша: «ОЛИМПИАДА ФУТУРИЗМА. Состязаются: Игорь-Северянин, Владимир Маяковский, Давид Бурлюк, Вадим Баян». Посетил эту Олимпиаду и даже гостиницу «Приморская», где остановились поэты, и гимназист выпускного класса Георгий Шенгели. Читал уже прославившимся футуристам свои стихи. Северянин его похвалил: «Вы правильно читаете, только нужно больше петь». Маяковский сказал снисходительно: «Есть места. Вот у вас "голос хриплый, как тюремная дверь"; это ничего; это образ». Не чуя под собой ног, взволнованный Шенгели покинул гостиницу: он будет поэтом!..

Окончив гимназию, в 1914 году Георгий Шенгели выпускает в свет первую книгу стихов «Розы с кладбища». Помня похвалу Северянина, начинающий поэт также именует себя эгофутуристом, а стихи свои — поэзами. На вторую и третью книги Шенгели — «Лебеди закатные» и «Зеркала потускневшие» (обе 1915 года) — харьковская газета «Южный край» поместила проницательный отклик: «Хотя поэт связывает себя с футуристами, — он ясен, кладет мысль в основу каждого стихотворения, дает много красивых образов, безусловно талантлив».

В 1916 году у него вышел сборник «Гонг», замеченный критикой, похвалил его и сам Валерий Брюсов. С того же года Шенгели уже наравне с Северянином ездил в поэтические турне, читал реферат о творчестве Игоря-Северянина «Поэт Вселенчества». Нимало не смущаясь, Шенгели ставил Северянина вровень с... Пушкиным.

Сохранились отзывы в газетах на гастрольные поездки друзей. Приведу их для полноты картины.

«1-й вечер Игоря Северянина» (Тифлисский листок. 1917. № 23. 28 января):

«Вечер открылся чтением лекции г. Шенгели, ознакомившим обширную аудиторию с разными течениями современной русской поэзии и с основными мотивами творчества Игоря Северянина, ярким апологетом которого является лектор.

Как содержание лекции, так и изложение ее вполне положительно, красиво, обстоятельно. Единственным дефектом этой лекции надо считать некоторую тенденцию г. Шенгели возвысить своего любимца, Игоря Северянина, не только за счет современных писателей, как, например, Валерия Брюсова, на которого он поминутно замахивался, но и за счет Некрасова. Это, по нашему мнению, не этично, тем более, что г. Шенгели разъезжает с г. Северяниным вместе и в данном случае как бы говорят в один голос.

После маленького антракта г-жа Балькис-Савская прочла несколько стихотворений Северянина: "Зизи", "В шумном платье муаровом" и др. на "бис", очень понравившиеся публике.

Затем г. Шенгели прочел свои стихи, из которых особенно хороши: "В аметистовом сумраке", "Мне было пять лет" и много других на бесконечные "бис" публики.

Стихи г. Шенгели красивы, поэтичны, полны чувств и создают желанное автору настроение. Поэта наградили аплодисментами и цветами. Кроме того, г. Шенгели, кстати сказать, прекрасный декламатор, прочел с большим подъемом чувств несколько прекрасных стихотворений Игоря Северянина, из которых особенно красивы: "Двенадцать принцесс", "Весенний день" и др.

Вечер закончился декламацией поэта Игоря Северянина, встреченного публикой овациями.

Поэт прочел лучшие свои стихотворения, после чего ему от публики был поднесен роскошный лавровый венок со следующей надписью: "Игорю Северянину, певцу весны и жизни от внемлющих ему в Тифлисе".

Поэта вызывали бесконечное число раз, заставляли бисировать стихи и, засыпав его цветами, проводили овациями.

Зал был переполнен публикой».

Ю. Гик «На поэзовечере Игоря Северянина, 29 января» (Кавказское слово. Тифлис, 1917. № 25. 31 января):

«Можно сказать, что Игорь Северянин создает обаятельные, полные силы и страсти, легенды из маленьких кусочков жизни, такой бледной, такой обыденной. И много этих дивных легенд было пропето поэтом на втором своем поэзовечере, оставившем не менее благоприятное впечатление, чем первый. Поэт был на этот раз щедрее, не так замкнут и холоден, и музыка слов его, таких неожиданных, таких гибких и стальных, вызывала бурю восторга. Большой успех имел другой поэт, Г. Шенгели, прочитавший поэтическую чудную сказку о старике-моряке и его маленьком домике. Эта сказка — лучшее, что дал Г. Шенгели в своем "Гонге", сборнике стихов. Краткий сжатый доклад "Самураи духа", прочитанный на этот раз Г. Шенгели, был очень интересен. Самураи, каковое имя несут представители старого японского дворянства, поразившие мир своим героизмом во время Русско-японской войны, по определению Г. Шенгели, есть люди, сочетающие в себе все стороны человеческой души, самураи духа — это символ слияния всех качаний жизненного маятника; таков Генрих Гейне, таков Пушкин, горячим поклонником коего является докладчик, Пушкин, сочетавший в себе и Шекспира, и Байрона, предвосхитивший идеи Верхарна и Верлена, Пушкин, один из тех поэтов, кто является равнодействующей между миросозерцанием и мироощущением. Третьим самураем Г. Шенгели считает принесшего "новое пушкинство"... Игоря Северянина».

Ю. Гик «На поэзовечере Игоря Северянина 30 января» (Кавказское слово. Тифлис, 1917. № 27. 2 февраля):

«Лучшее, что было на третьем и последнем поэзовечере Игоря Северянина, это стильный, яркий доклад Г. Шенгели о Верхарне, так трагически, по железной воле рока, недавно погибшем. Ярко и цветисто говорил докладчик о совершенной форме стихов Верхарна, о его ослепительных образах, волнующих и манящих, о смелых антитезах — темах верхарновских стихов, о сочетании в душе Верхарна Испании и Фландрии, о гимнах его могучему, здоровому началу, которое поэт находил и в тучных желтеющих полях, и в хлебе, и в винограде, и в мускулистом крестьянине, и в рослой крестьянке, и в диких стадах быков, и во всем, во всем живущем, дышащем, пьющем воздух, вдыхающем аромат цветов и яркого солнца. Верхарн — поэт культуры, — и, <���как> говорит Игорь Северянин, погиб от воспеваемой им великой силы — культуры, но докладчик не согласен с этим утверждением и считает причиной гибели Верхарна не культуру, сотворившую поезд, чьи могучие колеса искромсали тело поэта, а запредельную волю, некую таинственную сущность, умертвляющую и великого поэта, и последнего нищего духом, ибо и тот и другой "бренен". Эта запредельная воля, эта таинственная сущность... <...> беспредельно и властно царит над бренным миром, мятущимся, ищущим смятенно и в отчаянии не находящим смысла и оправдания жизни, и в железных объятиях своих эта неведомая и таинственная воля душит все живое, все культурное и осмысленное. <...>

Глубокие мысли, яркие, фантастические слова, в кои облек молодой человек свой доклад, блестящие каскады блестяще построенных фраз, глубокое преклонение перед воспеваемым гением, редкая проникновенность в идеи делают честь докладчику, сумевшему на протяжении трех вечеров, в течение 2—3 часов, блеснуть своим запасом знания, глубиной чувства и искренностью тона. С удовольствием отмечаю блестящий успех у многочисленной аудитории. Тепло принимали и Балькис-Савскую и редкого гостя нашего, Игоря Северянина...»