Владимир Бондаренко - Северянин: Ваш нежный, ваш единственный...

Ю-рий. «Поэзовечер» (Баку, 1917. № 29. 5 февраля):

«Выступлению Игоря Северянина предпослан был краткий доклад г. Георгия Шенгели, характеризующий литературные течения, предшествовавшие поэзии г. Северянина, и основные мотивы его творчества. <...> И вот — на смену одинокому, замкнутому индивидуализму выдвигается космическое сознание общности и связи всего сущего. Индивидуалистическая концепция миропонимания не противопоставляется больше соборности, как ее антитеза, и находит свое синтетическое примирение с нею в положении: я — индивид, но ты — брат мой, такой же, как и я. Это космическое сознание общности всего сущего и лежит в основе поэзии Игоря Северянина. Каждый момент непрерывного потока жизни представляет для поэта особую, лишь ему — этому моменту — присущую ценность, и поэт стремится изжить всю полноту его, изжить его "монументально". В этом смысле глубокое выражение поэта — "Монументальные моменты". Соответственно определившимся еще в символизме двум направлениям творческих переживаний — экзотике и урбанизму намечаются и основные мотивы "вселенчества", проникнутого солнечной влюбленностью в предметы реального мира. Вульгарная критика определила Игоря Северянина как поэта "ресторанных поэз", но глубина этих поэз не была замечена ею. Георгий Шенгели останавливается в дальнейшем на отдельных поэзах Игоря Северянина и метко, красиво их характеризует. В заключение своего доклада, скорее вступительного слова к последующему, лектор обращает внимание на современную ритмику стиха, опирающуюся на чередование второстепенных ударений и цезур. Школьный канон знает пять основных размеров; между тем только один пятистопный ямб дает 128 возможных вариантов в одной строке. Это богатство языка широко использовано Игорем Северяниным, и его стихи чрезвычайно богаты певучими ритмами. Дабы выявить эту многозвучную ритмику стиха, и в чтении своих поэз поэт придерживается своеобразной манеры, чуждой той, какая принята на сцене. Там стараются читать стихи так, как говорят, между тем в чтении их должна чувствоваться не разговорная речь, а именно стих. <...>

После краткого перерыва, последовавшего за речью г. Шенгели, г-жа Балькис-Савская и Игорь Северянин читали стихи последнего, а Г. Шенгели — свои».

Проходили и собственные вечера Шенгели.

4 февраля 1917 года, Армавир, театр «Марс».

Поэзовечер.

Доклад Г. Шенгели «Поэт вселенчества».

Чтение стихов: Г. Шенгели, М.В. Волнянская.

Я.В. Перович «Об Игоре Северянине» (Отклики Кавказа. Армавир, 1917. № 31. 8 февраля):

«Вчера я видал сухощавого и будто уже немолодого человека, вышел он на эстраду небрежно — неуклюжей походкой, поднял кверху голову и нараспев начал читать свои стихи.

Как быстро иногда старится молодость! И как часто ее открытия и дерзновения остаются сзади через несколько всего лет.

Еще недавно вокруг Иг. Северянина кипели ожесточенные споры, его ругали все, кому не лень было ругаться.

Теперь ему аплодируют, требуют от него повторений.

И теперь он читает о Бельгии, немного вспоминая только о своих ананасах в шампанском.

Чичероне по вертограду северянинских цветов поэзии г. Георгий Шенгели неутомимо доказывал полчаса, что Иг. Северянина не надо бояться, что новые его слова апробированы академиками-профессорами, что он благонамеренный новатор, пойти за которым не представляет опасности.

Напрасны были эти слова: новаторство Иг. Северянина быстро перестало быть новаторством. Он мил, изящен, немного эксцентричен, — этот изысканный аматер новых слов и лексикона общеупотребительных франко-английских слов, которые вы все найдете в любом романе Марселя Прево или г-жи Жан.

Г. Шенгели много говорил о новом кадансе стихов Иг. Северянина. Нам продемонстрировали его для очевидности. Каданс обычного вальса и даже мелодия его.

Пикантно звучит это, когда идет речь о "грезерках", о лорнете, кларете, ландолете и т. д., но как утомителен и неинтересен этот вальс, когда под аккомпанемент его говорятся слова, претендующие на космичность, на художественное, творческое слияние предмета с миром. <...>

Прошел поэзовечер, еще звучит напев вальса, еще мерещится серое лицо поэта, кукольное личико декламаторши и оскаленные, как у задорного волчонка, зубы докладчика.

Еще слышится хихиканье публики, которая по существу умнее, чем это кажется по ее внешнему поведению.

Все поглощено аплодисментами и требованиями новых декламаций. Игорь Северянин признан, ему аплодируют, его более не боятся».

14 февраля 1917 года, Ростов-на-Дону, Ростовский театр.

Поэзовечер.

Доклад Г. Шенгели «Поэт вселенчества».

Чтение стихов: Г. Шенгели, М.В. Волнянская.

К. Треплев «Поэзовечер» (Ростовская речь. 1917. № 144. 17 февраля):

«Георгий Шенгели — тень "великого" Игоря. <...> "Тень" поэта, как всякая тень, безобразно преувеличивает размеры "хозяина".

— Поэт городской культуры.

— Провидец.

— Предтеча нового "пушкинства".

Так кривляется Игорева "тень", с детской небрежностью развенчивая наших символистов, и играет, как кубиками, громкими фразами о "космическом сознании", о "монументальных моментах". <...>

Если Георгий Шенгели — тень Игоря Северянина, то г-жа Балькис-Савская — кривое зеркало Игоря Северянина. Дешевая граммофонная пластинка, которую неудачно "напел" Игорь Северянин. Как попугай, твердит г-жа Балькис-Савская заученные "на одной ноте" Поэзы Игоря Северянина, разные "ананасы в шампанском", приводя в неописуемый восторг публику.

Весело и искренне, от всего сердца публика потешалась над несчастной жертвой этого "по-эзовечера". <...>

И упоенная двусмысленными аплодисментами "поэзосолистка" продолжала заученно щебетать разные "вирелэ" и "изыски".

Игорь Северянин — на амплуа "несравненной" — приберег себя к концу вечера. <...> И с обычной своей наивностью, которая некогда чаровала нас, стал читать прелестное:

— Погиб бирюзовый Лувен...

Снисходительным кивком головы отвечал на приветствия — и снова читал.

Одна "поэза" следовала за другой.

Публика неистовствовала. Собственно, неистовствовала молодежь.

"Несравненной" от поэзии кричали:

— "Шампанское в лилию"...

— "Молодежь"...

— "Русскую"... <...>

Игорь Северянин ожидал, когда наступит тишина, и бросал в толпу:

— "Обожаю тебя, молодежь"».

И так они ездили по всей России, вплоть до Февральской революции 1917 года.

Февральская революция застала их в Харькове. Затем поэты оказались в разных странах, казалось бы, конец и дружбе.

Но Игорь-Северянин напишет стихотворение «Георгию Шенгели»: «Ты, кто в плаще и в шляпе мягкой, / Вставай за дирижерский пульт! / Я славлю культ помпезный Вакха, / Ты — Аполлона строгий культ!.. / Ты — завсегдатай мудрых келий, / Поющий смерть, и я, моряк, / Пребудем в дружбе: нам, Шенгели, / Сужден везде один маяк».