Александр Трапезников - Виктор Муравленко

Вообще, Муравленко любил делать добро людям, это доставляло ему какое-то личное удовольствие. Он искренно радовался успеху того или иного работника, коллектива. Ни один рекорд в бурении или достижение в добыче, в других отраслях не оставался незамеченным. В адрес «виновников» обязательно шли поздравительные телеграммы, а чаще всего сам Виктор Иванович звонил и поздравлял с успехом. Его отличала постоянная забота о вверенных ему десятках тысяч людей. Он старался, чтобы тюменские нефтяники были обеспечены всем необходимым по существующим в то время стандартам, а то и сверх них (чего стоит только то, что он сумел «выбить» у Косыгина ежегодные поставки двух тысяч легковых автомобилей для рабочих).

В доверительных беседах с Бирюковым — «оком» партии — Муравленко касался и положения в стране, в мире. Он владел обширной информацией, читал книги политических противников — Абдурахманова, Бжезинского, Солженицына. Ему не нравилось прогрессирующее восхваление Брежнева. И он не боялся говорить об этом со своим «комиссаром»: «Вы знаете, это добром не кончится. Ну зачем ему эти звезды, маршальское звание в мирное время? Неужели он не понимает, что в народе всё это оборачивается против него? Анекдоты ходят — противно слушать. А Политбюро? Это же настоящий дом престарелых! Представляю, как тяжело в этих условиях Косыгину. Ему же не дают развернуться».

Сотрудники КГБ, очевидно, знали о подобных разговорах, но у Муравленко была надежная защита в Москве — те же Байбаков, Косыгин, Шашин, Оруджев, к тому же «Главтюменнефтегаз» в те годы находился на вершине славы, имел огромный вес в экономике страны, и от самого Генерального секретаря ЦК КПСС шли в его адрес приветственные телеграммы по случаю трудовых достижений. Но однажды произошел случай, который характеризует отношение Муравленко к людям, попавшим в беду. В системе главка в Тюмени на руководящей должности работал Ганюшкин — человек незаурядных способностей, с двумя высшими образованиями, изобретатель. Его рабочие как-то раз отравились техническим спиртом. Наказали Танюшкина, сместили с должности, перевели на Север. Он «сломался», начал пить. Дальше — больше. Под влиянием стресса стал разрабатывать «Программу Социалистической партии с целью изменения существующего строя». А это уже политическое дело. Естественно, им занялись органы КГБ, и он был, как говорилось, «профилактирован».

Виктор Иванович тяжело переживал случившееся, говорил Бирюкову: «Танюшкина я знаю хорошо, последнее время он действительно вел нездоровый образ жизни. Может, и на самом деле у него произошел «сдвиг по фазе», иначе какой дурак, не имея необходимой базы, единомышленников, наконец, стал бы рассылать свои «творения» кому попало. Оставил жену, троих детей на произвол судьбы. Я думаю, Марью Ивановну, его супругу, нельзя оставлять в беде. Надо ее передвинуть на другую, вышеоплачиваемую должность, оказать ей материальную помощь, оплатить все квартирные и другие долги».

Так и было сделано. А что же с Танюшкиным? Если кто ждет сейчас «ужасающих» подробностей его дальнейшей судьбы, то напрасно: он не был «замучен в застенках КГБ», не был отправлен в психиатрическую лечебницу к врачам-садистам, даже не попал в тюрьму. Напротив, работал два-три года в каком-то закрытом конструкторском бюро. А когда вернулся в Тюмень, воссоединился с семьей. Муравленко предложил ему должность экономиста в отделе анализа ЦНИЛа. Так что этот случай никак не подходит для сказок про страшное тоталитарное прошлое. Да, государство защищало свою идеологию, но какая страна этого не делает? Может быть, демократическая Америка? Тогда приведу такой пример: когда где-то в начале девяностых годов два американских студента, скорее в шутку, выступили в печати с инициативой отделения от США Техаса и возвращения его Мексике, то они были немедленно арестованы и отданы под суд. Им грозила смертная казнь, но они «отделались» всего-навсего пожизненным заключением. Это к вопросу о правах человека и «двойных стандартах».

Приятно хотя бы мысленно вернуться в то время, где жил Муравленко. Где и солнце светило ярче, и люди были честнее и добрее. Хотя, конечно, не все и не всегда — случилась, например, одна неприглядная история, которая была связана с руководителем жилищно-коммунальной конторы при «Главтюменнефтегазе» Ермаковым. До Муравленко доходили слухи, что тот злоупотребляет своим служебным положением. Он и сам обращал внимание на то, что этот Ермаков носит чуть ли не на каждом пальце по золотому перстню внушительных размеров. А человек был партийным, к тому же фронтовиком. Как-то всё это не вязалось, и Виктор Иванович поручил секретарю парткома Бирюкову разобраться. Выяснилось, что Ермаков устроил к себе на работу своих родственников, они получают большие деньги, но на службе почти не появляются. Сам он построил себе роскошную дачу, квартиру отделал полированным деревом, всюду ковры, хрусталь, две машины, высокому начальству бесплатно делает ремонт, а расходы относит на производство. Когда Муравленко выслушал факты, то сказал: «Этого следовало ожидать, создавайте комиссию и рассматривайте дело в парткоме». Но у Ермакова оказались сильные защитники — и по партийной, и по административной линии. Заседание парткома вылилось чуть ли не в обвинение против самого Бирюкова.

Коррупция зарождалась уже в те годы, она как ржа разъедала партийные и советские органы, дошла и до некоторых руководящих слоев области. Муравленко Бирюкова поддержал. Ермакова все-таки исключили из партии. Нов тюрьму не посадили. Тогда ответственная должность вкупе с членством в партии была вроде индульгенции от ареста. Он просто исчез из области, обосновался где-то на другом месте. Но ясно одно: такие, как этот Ермаков, и подтачивали изнутри страну, как жуки-древоточцы. Теперь, если не он, то дети его наверняка ходят в «новых русских», пользуются плодами чужих рук.

Бирюков столкнулся и с другим случаем. В одном из управлений главка руководил небольшим отделом некий Конаков. Тоже участник войны, с целым «иконостасом» орденов и медалей. Но из отдела кадров пришел сигнал: оказывается, Конаков отбывал срок по приговору военного трибунала за кражу парашюта. Стали разбираться и были просто шокированы: никакого участия в военных действиях он не принимал, никаких наград не имеет. Бирюков рассказал обо всем Муравленко. Виктор Иванович вызвал к себе в кабинет Конакова. Вошел высокий, стройный, солидный человек, с обилием орденских планок на левой стороне костюма.

— У вас есть наградные документы на все эти ордена и медали? — прямо спрашивает Муравленко.

— Нет, у меня их украли вместе с чемоданом, когда я ехал домой после демобилизации, — отвечает Конаков.