Валентин Логунов - Бесы в красной гостиной

Но одновременно саднила рана, нанесенная репрессиями против целых наций. И не только это. В конституции СССР было записано, что республики в составе СССР – суверенные государства. Но это же абсолютная политическая демагогия! Скажем, перевели Узбекистан с 20-миллионным населением на монокультуру – производство хлопка. Но эквивалентного обмена не получилось, и Узбекистан вынужден был просить то, что ему обязаны были поставлять. Или Россия, огромная республика… Стоял вопрос, как ею управлять, но на него так и не был получен ответ. А это сказывалось на решении практических вопросов развития России. В результате идею национального возрождения, в принципе здоровую идею, оседлали сепаратисты, националисты, политиканы. И они занялись тем, чтобы раскачать Россию, идя двумя путями: первый – «защитить» Россию, утверждая, что она тоже должна пользоваться всеми правами; второй – обвинить Россию во всех грехах и бедах, имевших место в нашей драматической истории. Помните, Валентин Распутин на Съезде народных депутатов СССР сказал: если все дело в России, и все беды от нее, то, может быть, ей выйти из Союза?..

Завели Россию… А что значит завести Россию? Это значит погубить Союз. Из научных российских центров вышел документ, в котором доказывалось, что через 3–4 года отделившаяся от всех Россия войдет в ряд процветающих государств мира. И российские политики, которые хотели набрать себе очки, сыграли на этой карте, в том числе и те, кто занялся оформлением российской компартии. На апрельском пленуме, зная позицию 32 секретарей обкомов партии в России, я заявил, что ухожу в отставку. К тому времени я мог так поставить вопрос, потому что раскол стал неизбежен, пусть не раскол – размежевание. До этого я не хотел раскола.

Мои действия на последнем этапе в 1991 году сводились к тому, чтобы дать антикризисную программу. И мы ее дали. И с ней согласились республики. Подготовили проект нового союзного договора. Назначили дату его подписания. В решительных схватках вышли и на проект новой программы партии. А это означало, что на внеочередном Съезде КПСС, в ноябре 1991 года, произойдет размежевание на базе этой платформы. К тому времени в партии существовало пять течений. Это была уже не партия, а политический блок. И вот вам ГКЧП!

А теперь некоторые детали. Накануне подписания договора, где-то 14 августа, позвонил мне в Крым Ельцин и сказал: вы видите, как жестко критикуют меня за то, что Россия идет на подписание договора. И впрямь критиковали – Афанасьев, Боннэр и другие радикалы. И обратите внимание: меня критиковали справа за то, что, дескать, намеченное на 20 августа подписание приведет к развалу Союза, к конфедерации, а слева критикуют Ельцина: мол, подписание договора – это сохранение империи, унитарного государства.

Удар по договору нанесло реакционное крыло КПСС. Ведь это из ЦК КПСС пошла телеграмма, требующая поддержать ГКЧП на местах. И за малым исключением партийная номенклатура регионов поддержала августовский путч. Почему одни пошли на переворот, а другие их поддержали? Да потому, что и те, и другие понимали, что вслед за новым договором идет перераспределение полномочий, последует формирование новых органов власти. У многих из номенклатуры центра и регионов закончилась бы карьера. Я-то думаю: ну и что с того, что тут страшного? Я вот не президент, сложил полномочия в известной ситуации, и что из этого?

– Ну как что? У нас так заведено: добрался до поста, так и держись на нем до полной инвалидности ума.

– А я искренне недоумеваю, особенно по поводу некоторых организаторов переворота. Вот Язов – фронтовик, человек пожилой… Крючков – то же самое. Что надо было этим людям? А самое главное, они же все одобряли: на политбюро, на пленумах. В том числе и союзный договор, и проект программы партии. Думаю, это элементарное предательство. Высшим интересам страны противопоставили свои шкурные интересы.

– Наверное, так оно и есть. И если судить этих людей, так за то, что они своими действиями в августе объективно способствовали развалу Союза. Новый союзный договор как-никак, а все-таки явился бы преградой на пути обвальной лавины. ГКЧП – это огромный валун, пущенный с вершины горы. Он вызвал сход лавины. ГКЧП – большой подарок тем, кто стремился к разрушению государства. Однако если и дальше продолжать нашу беседу в этом направлении, возникает ряд вопросов. Например, как вы считаете, три руководителя республик собрались в Беловежской пуще, чтобы отстранить вас от власти или, как они утверждают, сохранить Союз?

– Для начала напомню о моей реакции на то, что произошло в Беловежской пуще. В сущности, вслед за путчистами появились «пущисты». Я заявил тогда, что не могут три или шесть человек объявить о конце государства, у них на это нет полномочий Верховных советов республик. Более того, в Верховном совете Российской Федерации критиковали проект союзного договора – тот самый, который уже после путча находился на согласовании, и критиковали за то, что в нем было заложено конфедеративное государство. Многие российские депутаты стояли за федерацию. И я Ельцину говорил об этом перед его поездкой в Минск. Говорил, что надо отстаивать вариант, который мы согласовали в Ново-Огарево, и который сейчас находится в Верховных советах республик. Затем уже в Москве вести разговор с Украиной, Кравчуком (Украина решительно заявила о том, что ни в какой союз не вступит. – Авт .).

Больше всего меня поражает не столько позиция этих политиков, сколько то, что беловежское соглашение одобрили их Верховные советы. Ведь и в Верховном совете России всего семь человек воздержались при голосовании, и один проголосовал против. Руководство парламента обращалось к Зюганову с просьбой, чтобы депутаты-коммунисты поддержали беловежское соглашение. Вот это для меня потрясающая новость! В августе 1991 года партийная номенклатура поддержала путчистов, а в декабре того же года – «пущистов». Мой вывод: известная группа политиков в декабре 1991 года совершила величайшую ошибку, пойдя на развал страны.

– Согласен: удивительная непоследовательность в действиях, решениях, поступках. Но не свидетельствует ли это о том, что они не осознавали того, что творили? Или это политический примитивизм? Или, как говорят, вожжа под хвост попала?

– Что тут наводить тень на плетень: в Беловежской пуще были реализованы личные амбиции. Скажу откровенно, меня тяготили своим провинциализмом эти политики. Это не в обиду тем, кто работает в провинции. Я веду речь о личных качествах людей. Недавно во время встречи с российскими депутатами из фракции «Смена. Новая политика» узнаю: Ельцин, возвратившись из Беловежской пущи, с восторгом рассказывал о том, как он и его коллеги, «обвели Горбачева». Вот, оказывается, о чем речь идет, и какие цели преследовали – обвести Горбачева, а о государстве, о судьбе народа напрочь забыли. Я, рассказывал Ельцин депутатам, убедил Горбачева, что едем в Минск для подписания двусторонних соглашений и приглашаем туда для беседы Кравчука. А оказалось, ехал, чтобы подписать разрушающее страну беловежское соглашение. Примечательно признание Бурбулиса в том, что, оказывается, вопрос о Союзе славянских республик обсуждался еще в начале 1991 года. То есть до ГКЧП. О чем это говорит? Да только о том, что намерения обособиться возникли раньше, чем был дан повод для этого. Говорит о том, что сепаратизм родился в головах российского президента и его команды. И после путча руководство России вело двойную игру: за одним столом президент России участвовал в разработке нового союзного договора, заявляя о том, что у него нет сомнений в том, что Союз будет, а за другим готовил беловежское соглашение.