Андрей Белый - Николай Гумилев в воспоминаниях современников

Кленовский — автор многих поэтических сборников. В этих книгах встречаются стихи, в которых упоминается имя Гумилева, как и стихи ему посвященные.

Другое его стихотворение является, пожалуй, лучшим комментарием к его же очерку «Поэты царскосельской гимназии»:

Андрей Белый. НА ЭКРАНЕ ГУМИЛЕВ

Печатается по книге Белого «Между двух революций». Л., 1934, стр. 172–173, 178. У Белого название главы — «На экране (Манасевич-Мануйлов, Гумилев, Александр Бенуа)». Стр. 182 в книге Белого является началом главы «Болезнь». В настоящем издании отрывок из этой главы дан под «* * *»

Бeлый Андрей (псевдоним Бориса Николаевича Бугаева, 1880–1934) поэт, прозаик, критик, теоретик литературы.

В конце декабря, но не позднее 7 января 1907 г. Гумилев отправился с визитом к Зинаиде Гиппиус. Он позвонил. Долго не открывали, наконец, вышла горничная и, возможно, все было точно так же, как описывает свой визит к Мережковским Андрей Белый: «Я позвонил: передняя — белая; горничная в черном платьице, в беленьком чепчике; вижу из двери: на белой стене рыжеватая женщина в черном атласе, с осиной талией, в белой горжетке, лорнетик к глазам приложив..» В своих воспоминаниях Белый уверяет, что на звонок Гумилева, впрочем, не горничная, а он сам чуть ли не бросился в переднюю открывать дверь. За дверью стоял, по описанию Белого, «бледный юноша с глазами гуся». Гумилев же изображал сцену иначе: «Войдя, я отдал письмо и был введен в гостиную. Там, кроме Зинаиды Николаевны, был еще Философов, Андрей Белый и Мережковский». Разговор, который эта компания навязала еще не успевшему оглядеться и смущающемуся двадцатилетнему юноше, пришедшему к «великим», с некоторой мягкостью можно назвать отвратительным. Все, кроме почти немедленно ушедшего Мережковского, принялись дружно навешивать на гостя всевозможные ярлыки. Без того, чтобы подвести под некую жесткую рубрику совсем незнакомого человека, казалось, они не могли с ним общаться. Затем начались издевательства. «Дразнили беднягу, который преглупо стоял, — пишет А. Белый, — «шел от чистого сердца к поэтам же». Затем появился Мережковский и, сунув руки в карманы, сказал с французским прононсом: «Вы, голубчик, не туда попали! Вам здесь не место». И тут же Гиппиус указала на дверь лорнеткой.

Между тем в письме Зинаиде Гиппиус Брюсов осведомляется, приходили ли к ней его брат и «юноша Гумилев». «Первого не рекомендую, второго — да», заканчивает письмо Валерий Брюсов. На это Гиппиус ответила: «О Валерий Яковлевич! Какая ведьма «сопряла» вас с ним? Да видели ли вы его? Мы прямо пали. Боря (т. е. Андрей Белый — В. К.) имел силы издеваться над ним, а я была поражена параличом. Двадцать лет, вид бледно-гнойный, сентенции старые, как шляпка вдовицы, едущей на Драгомиловское. Нюхает эфир (спохватился) и говорит, что он один может изменить мир: «До меня были попытки… Будда, Христос… Но неудачные». После того, как он надел цилиндр и удалился, я нашла номер «Весов» с его стихами, желая хоть гениальностью его строк оправдать ваше влечение, и не могла. Неоспоримая дрянь. Даже теперь, когда так легко и многие пишут стихи, — выдающаяся дрянь. Чем, о, чем он вас пленил?»

Брюсов надолго запомнил это письмо. Через семь лет в одной своей небольшой заметке он пишет: «Я взял под свое «покровительство» в редакции «Весов» Н. Гумилева и решительно защищал его от столь же решительно отрицательных его оценок (которые высказывала, например, З. Гиппиус)». Брюсов действительно покровительствовал начинающему Гумилеву; он же написал Белому, находящемуся в конце 1906 г. за границей: «Если вам можно, познакомьтесь с Николаем Степановичем Гумилевым, бульвар Сен-Жермен, 68; кажется, талантлив и во всяком случае молод». Известен и ответ А. Белого: «Познакомился с Гумилевым. Может быть, письма его и интересны, но общий облик его — «паныч ось сосулька!» (Гоголь. «Вий), и сосулька глупая».

Память об этой встрече сказалась в рецензии Гумилева на поэтический сборник Белого «Урна». Рецензия была напечатана в газете «Речь» 4 мая 1909 г. В ней Гумилев писал: «Из всего поколения старших символистов Белый наименее культурен, — не книжной культурой ученых… в этой культуре он силен… а истинной культурой человечества, которая учит уважению, и кладет отпечаток на каждое движение человека». В этой же рецензии Гумилев говорит, что следит за творчеством Белого давно и с интересом. Гумилев был знаком со стихами Белого уже в ту пору, когда готовил к печати «Путь конквистадоров». Брюсов в своем отзыве на эту книгу в «Весах» подметил, что некоторые строфы в ней «до мучительности напоминают» Белого. Знаком был Гумилев и со статьями Белого, по крайней мере с теми, что печатались в «Весах», которые Гумилев читал регулярно. Он продолжает получать «Весы» и в Париже». Его имя встречается в списке заграничных подписчиков, напечатанном в одном из номеров «Весов».

Имя Белого упомянуто Гумилевым и в его первом «письме о русской поэзии» в первом номере «Аполлона» (октябрь, 1909). В характере этого упоминания просматривается автобиографический подтекст. Гумилев писал здесь о стихах сотрудника «Весов» Б. Садовского: «Я думаю, ни у кого не повернется язык упрекнуть поэта за такую скромность. Если он может не многое, то, по крайней мере, ясно сознает свои силы. Несколько строф, навеянных Брюсовым и Белым, только подтверждают мою мысль… так бесхитростно переняты в них особенности обоих образцов». Эти слова были запоздалым ответом Брюсову, упрекавшему юного Гумилева в подражании Белому. Гумилев даже употребляет здесь брюсовский оборот речи в его отзыве на «Путь конквистадоров»: «Отдельные строфы… напоминают свои образцы — то Бальмонта, то Андр. Белого».