Всеволод Стратонов - По волнам жизни. Том 2

По поводу предъявленного мне обвинения по ст. 57 Угол[овного] кодекса имею объяснить:

Мне не понятно, в чем выражается мое не примирение с существующей рабоче-крестьянской властью; если в том, что я не принадлежу к коммунистической партии, то, как беспартийный, пока беспартийность не воспрещена законом, я едва ли в этом могу быть виновным; ежели в том, что я в чем-либо проявлял свою непримиримость, то полагаю, что беспрерывное проживание в Москве и служба в советских учреждениях противоречит обвинению, пока это не подтверждается иными фактами, которых я не знаю. Что касается не прекращения моей антисоветской деятельности, то мне неизвестно ни одного факта, который мне был бы истолкован как таковая деятельность. Что касается усиления не существовавшей антисоветской моей деятельности в моменты внешних затруднений РСФСР, то я также не знаю ни одного факта с моей стороны, который это подтверждал бы» (цит. по: Остракизм по-большевистски. С. 462–463).

Иное говорилось в рапорте начальника 4-го отделения Секретного отдела ГПУ И. Ф. Решетова от 18 августа 1922 г.: «На предложение выезда за свой счет за границу в ссылку изъявили согласие: Розенберг, Стратонов, Ясинский, Фельдштейн (4 чел.)» (Там же. С. 80–81). Стратонов значится в «Списке арестованных, коим может быть разрешен выезд за границу на собственный счет», а в рапорте Секретного отдела ГПУ от 22 августа он указан в числе освобожденных, в количестве 21 человека, «после заявлений о желании выехать за границу за свой счет» (Там же. С. 85, 88).

Правильно: Затвердила сорока Якова — одно про всякого ( посл. ).

Полный русско-французский словарь, сост. Н. П. Макаровым. СПб., 1867 (14 изданий); Полный французско-русский словарь, сост. Н. П. Макаровым. СПб., 1870 (17 изданий).

Полный немецко-русский словарь, сост. Иваном Павловским. Рига, 1856; Полный русско-немецкий словарь, сост. Иваном Павловским. Рига, 1859.

Рецензент мемуаров В. В. Стратонова, сотрудник Русского заграничного исторического архива в Праге С. Г. Пушкарев, по поводу данного эпизода указывал, что это «мелкий, но особенно яркий пример того, как воспоминания, относящиеся к позднейшему времени, могут „проецироваться“ во времена более отдаленные», отмечая, что в 1922 г., когда А. А. Кизеветтер приехал в Берлин, «его борода еще не была седой» (ГАРФ. Ф. Р-5891. Оп. 1. Д. 281. Л. 22); да и в своих воспоминаниях «Потеря Московским университетом свободы», описывая тот же эпизод, мемуарист изображал Кизеветтера отнюдь не с седой, а с «окладистой» бородой (Московский университет, 1755–1930: юбилейный сборник. Париж, 1930. С. 214).

Ср.: «Те элементы, которые мы высылаем или будем высылать, сами по себе политически ничтожны. Но они — потенциальные орудия в руках наших возможных врагов. В случае новых возможных осложнений — а они, несмотря на все наше миролюбие, не исключены, — все эти наши непримиримые и неисправимые элементы окажутся военно-политической агентурой врага. И мы будем вынуждены расстреливать их по законам войны. Вот почему мы предпочитаем сейчас, в спокойный период, выслать их заблаговременно. И я выражаю надежду, что вы не откажетесь признать нашу предусмотрительную гуманность и возьмете на себя ее защиту пред общественным мнением» (Тов. Троцкий об отношении Европы и Америки // Известия. 1922. № 193. 30 авг.).

22 августа 1922 г. ГПУ в лице его зампредседателя И. С. Уншлихта и начальника секретного отдела Т. П. Самсонова обратилось в правление 1-го МГУ: «Настоящим ГПУ сообщает, что профессор 1-го Государственного университета Стратонов Всеволод Викторович 17 августа с/г арестован за антисоветскую деятельность. На основании декрета Совета народных комиссаров от 30 июля [19]19 года „Об ограничении прав на вознаграждение лиц, привлеченных к следствию и суду“, распубликованного в № 169 „Известий ВЦИК“ от 1 августа 1919 года, гр-н Стратонов Всеволод Викторович подлежит немедленному увольнению со службы (cт. 1-я) и лишению, со дня ареста, получаемого им до сих пор содержания (ст. 2-я)» (ЦГА Москвы. Ф. Р-1609. Оп. 4. Д. 2а. Л. 2). Но правление 1-го МГУ (В. П. Волгин, А. В. Кубицкий, О. К. Ланге, Я. М. Брускин, А. М. Заблудовский), рассмотрев на своем заседании 24 августа «отношение Гос[ударственного] полит[ического] управления с уведомлением об аресте проф. В. В. Стратонова со ссылкой на декрет СНК от 30.VII/1919 г., согласно которому Стр[атонов] подлежит немедленному увольнению и лишению содержания», постановило: «1) Представить заведывающему Главпрофобром и просить о соответствующем распоряжении ввиду того, что Положением о в[ысших] у[чебных] з[аведениях] право увольнения профессоров Правлению ВУЗ не предоставлено. 2) Ходатайствовать пред ГПУ об отсрочке на 1 неделю высылки проф. Стратонова в видах необходимости сдать дела деканата физико-математического факультета. 3) Поручить временное исполнение обязанности декана товарищу декана В. А. Костицыну» (Там же. Оп. 1. Д. 531. Л. 73). В тот же день упомянутые ходатайства за подписью Кубицкого были отправлены по назначению, но одновременно Волгин и секретарь правления С. С. Преображенский обратились в Совет по делам ВУЗов Главпрофобра: «По распоряжению Государственного политического управления на прошедшей неделе арестован ряд профессоров Московского I государственного университета. Доводя об этом до сведения Главпрофобра, правление университета просит принять меры к выяснению обстоятельств произведенных арестов и в случае, если против задержанных лиц не выдвигается серьезных обвинений, оказать возможное содействие к их освобождению, ибо их отсутствие из университета в самом начале учебных занятий весьма неблагоприятно отразилось бы на ходе университетского преподавания» (Там же. Оп. 4. Д. 2а. Л. 1).

Ответная телефонограмма заведующей Главпрофобром В. Н. Яковлевой пришла только 30 августа: «На ваше отношение за № 14879 от 22/VIII довожу до вашего сведения, что мною были приняты меры к выяснению обстоятельств арестов ряда профессоров 1-го университета. По выяснении оказалось, что арестованным вменяется в вину то, что за пять лет существования Советской власти они не примирились с советским режимом и продолжали контрреволюционную деятельность даже в момент внешней опасности. Всем обвиняемым в вышеуказанном предложено выехать за границу и все, давшие в этом подписку, уже освобождены. Не желавшие выехать за границу на собственный счет будут высланы туда в ближайшее время за счет ГПУ» (Там же. Л. 7). Заслушав 31 августа «отношение Главпрофобра по вопросу об обстоятельствах арестов ряда профессоров», правление 1-го МГУ постановило: «Принять к сведению» (Там же. Оп. 1. Д. 531. Л. 79). А 7 сентября, получив ходатайство о недельной отсрочке с высылкой Стратонова, заместитель начальника 4-го отделения Секретного отдела Н. И. Зарайский сообщил в секретариат ГПУ: «Стратонов числится у нас выбывающим с 1-й группой высылаемых и, наверное, и так, без предоставления ему отсрочки, протянется [она] неделю. Виз пока нет» (цит. по: Остракизм по-большевистски. С. 461).