Ким Филби - Я шел своим путем. Ким Филби в разведке и в жизни

— Имей в виду, в случае чего я откажусь от своих слов — у тебя же нет магнитофона.

Поэтому я и не называю полного имени нашего Владимира и привожу лишь некоторые отрывки из его рассказа.

Наше формальное бракосочетание состоялось лишь в декабре 1970 года, так как Киму пришлось менять просроченный паспорт, а также дожидаться в соответствии с советским законодательством истечения трехмесячного «испытательного срока». Считалось, что за это время вы способны принять окончательное решение либо успеть отказаться от него. Нашими свидетелями в ЗАГСе были кураторы Кима — Святослав и Валентин. Это событие мы отметили дома в кругу моей семьи, пригласив Блейков и кураторов. Получили свадебный подарок от КГБ — английский сервиз фирмы «Минтон».

По утрам Ким провожал меня на работу до самых дверей и вечером встречал. Это, естественно, вызывало любопытство моих сослуживцев, и мне было неловко. В мое отсутствие Ким, страдая от одиночества, прикладывался к бутылке. Когда меня отправили в командировку в Ленинград, он с радостью поехал со мной. Ким очень любил этот город и даже не прочь был переселиться туда. Провожая меня к месту работы, он собирался показать мне дом, в котором ему хотелось бы поселиться. Мы приближались к «его» дому, и он показывал мне окна, обращенные в Летний сад… Каково же было наше удивление, когда мы обнаружили, что Ленинградский филиал ЦЭМИ расположен в этом самом доме, так полюбившемся Киму.

Работы у меня было немного, и мы вдоволь налюбовались Ленинградом за пять дней моей командировки.

Я понимала, как необходимо Киму мое постоянное присутствие, и всегда волновалась за него, уходя на службу. Работа не приносила мне творческого удовлетворения, да и зарплата в 140 рублей не имела большого значения на фоне 500, а затем и 800 рублей, которые получал Ким. Поразмыслив, я вскоре покинула ЦЭМИ к великой радости Кима. К тому времени — февралю 1971 года — мой непрерывный трудовой стаж приближался к 23 годам, и я с чистой совестью могла дожидаться заслуженной пенсии до 1987 года.

Мою свободу — уход с работы — мы отметили поездкой в Дубну, куда отправились вместе с Блейками, прихватив лыжи. Там была приличная по тем временам и нашим стандартам гостиница, построенная для физиков-ядерщиков. Ресторан был тоже неплохой, и мы решили поужинать там и отдохнуть с дороги. Ким не любил шума и, как обычно, выбрал столик подальше от оркестра. Стоило ему ненадолго отлучиться (к телефону, объяснил он), как меня пригласили на танец. Ида с Джорджем последовали за мной.

Когда, передвигаясь в танце, мы с партнером оказались спиной друг к другу, я увидела разъяренного Кима. Он протянул руку и одним движением выдернул меня из круга танцующих. Мой ничего не подозревавший кавалер упоенно продолжал танцевать. Очнувшись и обнаружив мое отсутствие, он подошел к нашему столу и стал выяснять с Кимом отношения. Ким очень коротко, но убедительно послал его куда-то по-английски, и тот, как ни странно, понял и покорно удалился. Тогда эта мальчишеская выходка меня просто позабавила.

Утром отправляемся на лыжную прогулку. Пока мы с Кимом возимся с креплениями, Джордж с Идой исчезают за поворотом, оставив пару лыжных палок рядом с нами. Я спрашиваю Кима, что делать: то ли забрать их с собой, то ли ждать, когда за ними вернется хозяин? Ким не удостаивает меня ответом. Он всегда всецело поглощен одним-единственным делом, даже если это завязывание шнурков.

Я вижу вдалеке одинокую фигуру, но не могу разобрать, в каком направлении она движется. Ким сосредоточенно пыхтит, никак не реагируя на мое мельтешение. Наконец я различаю голубую шапочку Джорджа. Он приближается, забирает свои палки, и я успокаиваюсь. Тем временем Ким выигрывает битву с креплениями. Мы проходим несколько километров, и тогда он вопрошает:

— Кстати, что это за история с палками?

Теперь моя очередь замолчать.

Ким был настолько великодушен, что за 18 лет нашей семейной жизни я получила от него всего два замечания и запомнила их дословно. Это было в первые месяцы после нашей свадьбы. Он купил мне красивый стеганый халат, который был наряднее любого из моих платьев, и мне не хотелось его снимать. Увидев меня в этом одеянии в полдень, Ким сказал:

— Даже такая леди, как ты, не может себе позволить ходить в подобном виде среди дня.

Примерно в то же время я получила второе замечание. Но если первое было заслуженным, то второе. — несправедливым и очень меня обидело. Это случилось у Блейков, где находились также Валентин с женой и Святослав. Две пары танцевали в смежной комнате, а мы с Кимом и Святославом оставались в другой. Повисла неловкая пауза, и я, чтобы нарушить молчание, спросила Святослава, как он относится к танцам. Он не успел ничего сказать, так как за него ответил Ким:

— Неприлично приглашать мужчину танцевать.

Этого у меня и в мыслях не было. Я выскочила из комнаты как ошпаренная и убежала домой в слезах. (Вообще первое время жизни с Кимом мои глаза частенько бывали на мокром месте: наверное, сказывалось нервное напряжение.)

Тогда я не понимала, что такому поведению Кима есть простое объяснение: он был очень ревнив и даже столь невинное занятие, как танцы, воспринимал болезненно. Ему понадобилось некоторое время, чтобы убедиться в моей преданности и успокоиться.

Однажды в Праге, примерно через год, возникла аналогичная ситуация. Я сидела в ресторане в компании Кима, нашего шофера и телохранителя. Мне надоело наблюдать, как мужчины поглощают свое пиво, и я приняла приглашение на танец. Мой партнер, молодой чех, повторил свое приглашение, безошибочно обращаясь к Киму. Танцевал он чопорно и безмолвно, только уточнил, кто мой муж. Тем более было странно, когда после третьего танца мой кавалер, не спросив меня, обратился к Киму за разрешением пригласить меня за стол, где сидела его компания. Это было слишком, и Ким, который внешне держался спокойно, затеял с ним длинный диалог, вернее монолог, на разных языках:

— Do you speak English?

Чех пожимает плечами.

— Вы говорите по-немецки?

Мотает головой.

— По-французски? По-испански? По-итальянски?

Тот стоял и краснел, как школьник, не выучивший урок. Этот допрос закончился английским словом, очень коротким, но настолько выразительным, что смысл его оказался понятен чеху, как и тому русскому в Дубне.

В молодости я обожала танцы, но Ким постепенно отбил у меня охоту к ним. Последний раз я танцевала дома в компании старых друзей. Передвигаясь в паре с моим бывшим постоянным партнером, тоже большим любителем танцев, я поймала на себе косой укоризненный взгляд Кима, который пригвоздил меня к полу. Тот танец стал для меня последним. Но это была не очень дорогая плата за мир в доме. Кстати, однажды в Венгрии я увидела, что Ким прекрасно танцует, когда его пригласила, вернее вытащила, одна настойчивая дама. Меня он, однако, ни разу не осчастливил, считая это занятие слишком легкомысленным.