Александр Холин - Игемон

Это новое искусство кино, к счастью, увлекло и Ольгу Чехову, что стало одной из причин, по которой в 1922 году она решила уехать в Германию, где открывались новые киностудии и снималось огромное, по меркам того времени, количество фильмов.

Пришедший по почте листок серой бумаги с вызовом в Народный комиссариат иностранных дел Ольга Чехова восприняла спокойно. Ничего необычного не произошло и в самом Наркомате, куда она приехала в назначенное время.

Сотрудник, назвавшийся не «товарищем Артузовым», как было заведено, а по-домашнему просто — Григорием Христофоровичем, принял её доброжелательно, пожалуй, даже радушно, расспросил о жизни, поинтересовался мнением о новых постановках Художественного театра.

Обычно сдержанная, Ольга вдруг разоткровенничалась, рассказала, что новые постановки ей совсем не нравятся, так как стали похожи на балаган, и вообще театр устарел, а будущее за кинематографом. Потому-то она и хочет уехать за границу, чтобы стать там настоящей киноактрисой.

Григорий Христофорович, казавшийся таким внимательным и чутким, не только прекрасно понял Ольгу, но и пообещал посодействовать быстрейшему оформлению разрешения на выезд. Правда, прощаясь, обратился с личной просьбой, нисколько, впрочем, не обременительной: не сможет ли уважаемая Ольга Константиновна оказать посильную помощь его друзьям, если тем вдруг случится оказаться за границей? А чтобы не возникло недоразумений, смеясь, добавил он, от него ли прибыли нежданные гости, они произнесут что-то вроде пароля: о том, например, что «не любят ночевать в тростнике, так как боятся комаров». Всё, что говорил этот милейший человек, Ольге показалось забавным, и она согласилась выполнить его просьбу.

С первых же дней жизни в Берлине Чехова взяла за правило не поддерживать никаких отношений с русскими эмигрантами. Ей были неинтересны, да и несимпатичны эти растерянные люди, смертельно тосковавшие о прошлом, но без лишних сомнений променявших Родину на заветную заграницу, и жившие только ожиданием скорого падения большевиков. Кстати, в планах самой Ольги отсутствовали стремления долго оставаться за рубежом, хотя большевистская гегемония особого восторга у неё не вызывала.

А в Германии, порой, просто даже времени не хватало на ненужное и бесцельное общение. Если она хочет сниматься в немецких фильмах, а Ольга этого очень хотела, то нужно было как можно быстрее в совершенстве овладеть языком. И не просто стандартным общением, а желательно знать и уметь применять различные немецкие акценты. Артист должен быть профессионалом во всём!

В артистический мир Берлина ей пришлось пробиваться самой. Далеко не сразу, но это удалось — помог несомненный талант и истинно русская сила творчества. Начав с маленьких эпизодических ролей, актриса со временем превратилась в звезду мировой величины. Чехову снимали не только в Германии, но и во Франции, Австрии, Чехословакии, на Балканах и даже в Голливуде.

Между тем оставшийся в Москве начальник КРО Артузов о своей «крестнице» не забыл. И когда летом 1923 года его старая знакомая Лариса Рейснер собиралась ехать в Германию, где при содействии Четвёртого разведывательного управления Красной Армии и агентуры ОГПУ сионистский Коминтерн готовил вооружённое восстание, Артузов снабдил её адресом Ольги Чеховой.

Для Рейснер это было более чем кстати, поскольку в Берлин она ехала по поддельным документам и надо было как-то решать проблему с жильём. Да и чекисту такая проверочная комбинация давала возможность оценить, насколько виртуально завербованная Чехова может быть полезна его ведомству в будущем.

Приехав в Берлин, Рейснер сразу же отправилась на Клюкштрассе к Чеховой, и та без лишних расспросов поселила у себя обаятельную «журналистку», заявившую с порога, что «не хочет ночевать в тростниках, потому что боится комаров».

Отношения между Ольгой и Ларисой, судя по всему, сложились довольно хорошие, так как, вернувшись из Германии после подавления попытки вооружённого восстания, Рейснер с восторгом докладывала Артузову:

— А твоя артисточка молодец, не робкого десятка.

— Она в чём-то себя проявила? — поинтересовался чекист.

— Когда в Гамбурге начались бои и немецкие бюргеры в Берлине тряслись от страха, — объяснила вернувшаяся шпионка, — Ольга реагировала на всё происходящее спокойно и очень рассудительно, что у женщин встречается крайне редко.

Так прозаически началась многолетняя связь Ольги Константиновны Чеховой с советской разведкой. И впоследствии она, как агент, перекочевала в тайный женский батальон разведчиц Лаврентия Павловича, которые по большому счёту сделали немалый вклад в грядущую победу.

Невольно напрашивается вопрос: что же такого могла сообщать из Германии обычная актриса, если глава советской госбезопасности, по словам сына, держал её на личной связи? Стратегические военные планы? Далеко идущие политические замыслы? Сведения о крупных разведывательных операциях или пропагандистских кампаниях?

Любому мало-мальски грамотному человеку ясно, что такие вещи никогда не обсуждаются членами высшего руководства государств ни в светских беседах, ни даже в самом узком домашнем кругу. И правители нацистского рейха не были исключением.

Разгадка кроется в другом: актриса сумела сблизиться с Евой Браун, официальной «любимой женщиной» Гитлера, и знала от неё всё, что касалось личной жизни фюрера. Познакомились они совершенно случайно летом 1935 года в мюнхенской опере. В тот вечер давали «Тристана и Изольду» Вагнера, и соседкой Чеховой по ложе оказалась молодая красивая немка с грустным лицом. Разыгрывавшаяся на сцене история трагической любви французского рыцаря и жены короля, видимо, так действовала на неё, что женщина то и дело вытирала слезы.

— Всё, как и у нас с Адольфом: долг убивает чувства! — невольно вырвалось у чувствительной незнакомки.

Это тронуло Ольгу, и она постаралась утешить немку, назвавшуюся Евой Браун. В то время это имя было ещё мало известно, хотя уже ходили серьёзные слухи, будто Ева Браун — любовница набиравшего силу нацистского вождя.

Женская интуиция подсказала Ольге, что такое знакомство может оказаться Полезным и даже нужным. Поэтому, когда после спектакля немка попросила её поставить свой автограф на театральной программке, Чехова тут же согласилась и даже пригласила Еву посетить киностудию, чтобы посмотреть, как делается современное кино.

Так началась дружба знаменитой актрисы с подругой фюрера Евой Браун, оказавшейся особой довольно откровенной и поведавшей о своём высокопоставленном дружке немало интересного. Именно эти «женские секреты» и сообщала Ольга Чехова доверенным посланцам Берия, а уж он умело использовал полученную эксклюзивную информацию в своих регулярных докладах товарищу Сталину.