Александр Холин - Игемон

С этими словами незваный гость поставил на стол объёмистый кожаный портфель, перетянутый двумя вшитыми кожаными лентами с затейливыми латунными замочками, стоявший до этого под столом.

— Вы уверены, что я действительно тот, кто вам нужен? — прищурил глаза Лаврентий Павлович.

— Да, именно так, — кивнул Тесла, — есть вещи, в которых не ошибаются, а это значит, я узнал о вас всё, что нужно было мне для укрепления уверенности.

Берите же, это ваше.

Знаменитый учёный передвинул по столу коричневый портфель поближе к собеседнику, встал, накинул свой шикарный макинтош, сделал полупоклон и последовал к выходу.

Лаврентий Павлович снова остановился у тюремной стены, выкрашенной в вылинявший казённый цвет казённого каземата, и в который раз отметил присутствие заплесневелых разводов. Видать, в Алёшкинских казармах уже давно отсутствует настоящий хозяин. Собственно, и у страны в последние пятьдесят лет давно уничтожили настоящих хозяйственников, радеющих за процветание Отечества.

До прихода в НКВД Берии в правящих кругах и в исполнительных органах молодого государства евреев числилось столько, что Россию с уверенностью можно было назвать благодатным Израилем. Что стоят одни только Г. Ягода и Н. Ежов евреи-садисты, пытающихся обескровить русское население страны. Лаврентий Павлович сразу провёл реабилитацию незаконно осуждённых, а из уже осужденных офицеры НКВД принялись составлять шарашки, где включили в работу на государство ряд широко известных учёных и изобретателей — это послужило удивительным рывком общего развития, но привлекло особое внимание вездесущих масонов.

Кстати, одним из первых настоящих хозяйственников, попавших под неусыпное внимание жидовствующих иллюминатов, оказался Пётр Аркадьевич Столыпин. Вернее, его сельскохозяйственная платформа, по которой он начал небезуспешно продвигать хуторское хозяйство страны, оставляя далеко позади рвущуюся к власти над миром Англию и Сионистские Штаты Америки. За ним уничтожен был и оболган старец Григорий Распутин, а вслед уничтожили и самого Государя Императора, добившегося передовых позиций Государства Российского не только в хозяйственных и экономических вопросах, а даже в крупнейшем военном превосходстве, благодаря русско-японской кампании 1904–1905 года.

Недаром командующий японской армией господин Ноги Марэсукэ при штурме Порт-Артура не смог взять крепость молниеносным броском, потерял в битве своих сыновей и впоследствии совершил сэппуку, то есть харакири, потому как Япония только при осаде Порт-Артура потеряла 56000 солдат, а это на тот момент было истинным поражением. К тому же крейсер «Варяг» отказался сдаваться на милость победителя и дал последний бой неприятелю, утопив почти всю японскую эскадру.

Такая победа была фактическим проигрышем, а русские войска получили необыкновенную закалку, которая неизменно помогла в Первой Мировой войне и позволила русским войскам завладеть Трапезундом, Болгарией и половиной Австрии. Вот тогда мировое жидовское правительство перепугалось всерьёз, что и подстегнуло их устроить свержение самодержавия.

Россия быстро погрязла в междоусобных распрях, а вождь жидовских бандитов Ульянов-Бланк-Ленин сумел выдвинуть тезис: «Мир без аннексий и контрибуций», то есть, Россия отказывалась от завоёванных территорий в пользу мирового правительства, что и надо было архантропам этого лагеря нелюдей.

А когда в январе 1924 года масонский ставленник Ульянов-Бланк-Ленин благополучно сдох, власть должна была перейти в лапы жидовского Коминтерна, но товарищ Сталин быстро сообразил, что это приведёт к полнейшему краху некогда самой могучей державы во всём мире.

Власть, как бы нехотя осталась в руках товарища Сталина и его коллег. Но мировое иудейство таких проколов не прощает. Именно с этого момента на нового вождя стали совершаться покушения и 5-го марта 1953 года в канун еврейского Пурима состоялось очередное жертвоприношение сатане, то есть генералиссимус Сталин был отравлен. Но именно он принялся восстанавливать былую мощь новой России. К сожалению, еврейские ставленники Енох Гершенович Ягода, признавшийся в заговоре против Сталина, и, казалось бы, русский Николай Иванович Ежов, получивший прозвище «кровавый», посеяли столько смертей на земле русской, что сам Малюта Скуратов на их фоне выглядел милым щенком.

Для НКВД требовался настоящий руководитель, и выбор Сталина оказался далеко не случаен. Во всяком случае, Лаврентий Павлович сумел выстроить и настроить структуру Наркомата Внутренних дел и в частности организовал работу шарашек. Но самое главное — русская разведка работала так, как никогда бы не смогло никакое скопище сионистских паразитов.

А после окончания Великой Отечественной войны Игемон вплотную занялся Атомным щитом для России. Самое интересное, что до 1945 года в управлении шарашками прямо или косвенно участвовали верхушка армии и промышленности. Но при создании ракетно-ядерного щита СССР Лаврентий Павлович наглухо закрыл двери перед военными, руководителями промышленности и даже ЦК партии. Он был целиком согласен с товарищем Сталиным и так же повсеместно принижал роль бездеятельной партии, хоть повсеместно утверждал обратное.

Сейчас, спустя больше полувека со дня гибели настоящего патриота нашей Родины, писать и что-то анализировать крайне трудно, к тому же множество документов до сих пор хранится в Красногорском архиве НКВД, помеченных грифом «Совершенно секретно», значит, доступа к ним в обозримом будущем не предвидится. Но кое-то всё-таки удалось вытянуть на Свет Божий.

До середины 1960 годов сведения об атомном проекте вообще не просачивались в отечественную печать, а позже подавляющее большинство учёных-атомщиков предпочитало либо вообще молчать о победе русского атомного оружия в гонке вооружений, либо поливать Лаврентия Павловича помоями, писанными по одному и тому же сценарию для всех, неугодных масонскому коммунистическому режиму. Как остроумно заметил Алексей Топтыгин: «Ветераны атомного проекта, те, что остались в живых, после, мягко говоря, небрежного отношения к радиоактивным материалам, с которыми им приходилось иметь дело, повели себя так, как подобает ветеранам (далеко не все, конечно) — всячески выпячивали свою роль и значимость, с ленцой припоминая о Берии: «Да, он изредка бывал, внося сумятицу и неразбериху; да, участвовал, но не более чем как зритель. Зато мы…». Дальше идёт такое, что становится совершенно очевидным, что роль Курчатова, Ванникова, Завенягина, Харитонова — и уж, тем паче, Берии — на фоне их свершений, так, проходной эпизод…»