Всеволод Стратонов - По волнам жизни. Том 1

Он был человек грубый, неделикатный. Скажет часто какую-либо слишком далеко идущую резкость и сейчас же искусственно рассмеется, чтобы ее смягчить. Раньше так о нем не говорили, — должно быть, его испортила власть.

Мне он сразу дал понять, что о старом служебном знакомстве, когда он стоял иерархически ниже меня, надо забыть: теперь моя судьба в весьма значительной мере зависела от него, так как он заведовал личным составом ведомства.

Мне все-таки не хотелось сдаваться, соглашаясь на должность контролера, и я решил переговорить с самым министром финансов графом В. Н. Коковцовым.

Тогда В. Н. Коковцов был одновременно и премьер-министром, а потому стоял на самом верху возможного могущества. Так как лишь недавно было убийство в Киеве Багровым премьер-министра П. А. Столыпина [674], то теперь Коковцова очень усердно охраняли.

Просто так попасть на прием возможности не было. Что надо сделать для этого, меня научил служивший в канцелярии министра делопроизводителем мой старый знакомый проф. В. В. Розенберг.

Приемы были по вторникам, а заявлять о желании быть принятым надо было не позже пятницы. О каждом, домогающемся приема, делалась предварительная справка в Петербургском жандармском управлении. Было это сделано и относительно меня, а в понедельник мне принесли в гостиницу пакет с билетом на право представиться премьер-министру.

В назначенное время являюсь в подъезд дома Министерства финансов, со стороны Мойки. В вестибюле встречают жандармы:

— Ваш билет?

Сличают мой билет со списком, кому разрешен прием, — все в порядке. Не отпуская, однако, меня, жандарм подводит к дверце лифта, открывает:

— Пожалуйте!

Точно в клетке, подымаюсь на третий этаж. Дверцу лифта открывает опять жандарм и, внимательно осмотрев по наружному виду, пропускает в общую залу.

Это — большая портретная зала, по стенам развешаны в богатых рамах портреты всех бывших министров.

Народу набралось много — уже сейчас около сотни человек, а новые все прибавляются. Кого только здесь нет! Генералы во всяких мундирах, увешанные регалиями, гражданские мундиры, блещущие золотом мундиры придворных, целые депутации — и в черных сертуках и группы в богатых азиатских костюмах… Там — какой-то кардинал, с целой свитой католического духовенства… Целая гирлянда дам разного возраста и разной степени нарядности… Вот она — Россия того времени.

И ни одного человека — представителя демократии: крестьян или вообще простого народа.

За столом посреди зала несколько чиновников руководят порядком приема. Всех приходящих заставляют оставлять перед входом к министру находящиеся у них в руках предметы: мужчин — портфели, дам — муфты и ридикюли. К министру входят без подозрительных предметов в руках.

Все входящие подходят к этому столу и вновь предъявляют свои билеты. Их опять сверяют со списком — двойной контроль.

Время от времени открывается незаметная сразу на глаз боковая дверь в стене, без косяка. Оттуда выходит представившийся, а вызывается и ведется в дверь новый.

Долго уже идет прием. Система ясна: принимают, как полагается в бюрократическом мире, не по очереди, а в порядке важности представляющегося. Потом мне рассказали, что этот порядок устанавливался самим Коковцовым.

Оценивая по мундирам важность, определяю, что мне придется прождать часа три. Так оно приблизительно и вышло. А после меня осталась еще почти половина явившихся. Принимать пять-шесть часов — дело нелегкое.

Вызывают меня, чиновник открывает боковую дверь. Оказываюсь в просторном кабинете. Поднимается с кресла человек в пиджаке, никакого парада и блеска. Коковцов в кабинете совершенно один, по крайней мере — никого явно не видно.

В. Н. Коковцов меня поразил. По его портретам, с большой головой, я ожидал встретить высокого человека, а В. Н. был среднего или ниже среднего роста, фигура не внушительная.

Здоровается, усаживает в кресло напротив.

Излагаю свое дело.

— А у управляющего Государственным были?

— Так точно.

— Что же он вам сказал?

— Он затрудняется сразу назначить меня управляющим. Ссылается при этом на распоряжение вашего сиятельства.

— Совершенно верно! Он докладывал мне письмо о вас графа Воронцова-Дашкова. Я согласен с ним, что сразу назначать управляющим, без стажа контролера, нельзя.

Хотя и ясно, что не министр отказал, а так было доложено Коншиным, но сопротивляться явно бесполезно. Вспоминаю совет В. В. Розенберга:

— В таком случае, ваше сиятельство, не соблаговолите ли вы назначить меня чиновником особых поручений пятого класса, с откомандированием в Государственный банк.

— Это значит, чтобы не понижаться в классе должности? Хорошо, это возможно.

Я откланиваюсь.

Прихожу к Коншину:

— Я согласен на предварительное назначение контролером.

— Ну вот и отлично!

— Но я надеюсь, ваше превосходительство, что это действительно будет недолго?

— Конечно! Несколько месяцев.

Потом меня продержали контролером шесть лет…

— Теперь вам надо условиться с директором канцелярии, куда вам поехать для практики перед экзаменом.

Директор канцелярии Бэр — лощеный и до крайности слащавый. Говорит, точно струю патоки льет на собеседника. Во многих отношениях — двойник Петерсона, недаром они были и сослуживцами.

Он умел обходить начальство и, вероятно, пошел бы по службе далеко, если бы впоследствии не заболел психически.

— Ну, давайте, будем выбирать. Новгород — не годится. Тверь — тоже не годится… Москва… Вот разве Орел. Ничего не имеете против Орла? Там есть такая хорошая гостиница… К сожалению, близко от рынка. И управляющий отделением банка хороший человек. Так согласны?

— Согласен!

В Орле я действительно почувствовал себя неплохо. Впервые пришлось побывать в типичном губернском русском городе, со скопленными вместе зданиями губернских присутствий и с укладом жизни старого русского порядка.

Многое мне, проведшему жизнь на окраинах или в больших центрах, казалось непривычным. Удивляла резкая смесь культурности и еще глухого старинного провинциализма. Удивляла, в частности, приветливость русских торговцев, после дерзкого часто к русским отношения кавказских торговцев.

Впрочем, с местной жизнью я мог сталкиваться только поверхностно, так как всецело должен был посвятить себя работе. В месячный срок я должен был разносторонне изучить всю банковскую практику и вместе с тем изучить теорию: торговое и гражданское право, политическую экономию, двойную бухгалтерию, несколько десятков томов циркуляров Государственного банка и пр.

Во главе отделения стоял Сергей Иванович Астафьев, очень милый, любезный человек. Он не был чужд науке, так как раньше работал немного научно по химии, тотчас по окончании университета. На эту же прикосновенность к науке с некоторой гордостью указывали мне банковые служащие. Они вообще относились хорошо к Астафьеву.