Захар Прилепин - Есенин: Обещая встречу впереди

И ещё одно самоубийство в неточную рифму к Есенину и Бениславской.

Натерпевшийся с ними в той самой коммуналке Михаил Грандов 31 декабря 1925 года опубликовал в газете «Беднота» некролог. На фоне всего написанного тогда это было своеобразное сочинение: «От Есенина частенько перенималось то худое и ненужное, даже отвратительное, что было в нём… когда его почитатели „почитали“ прежде всего его кабацкую и трактирную развязность, его хулиганские повадки и замашки, начинали пить по-есенински, подражая ему в том, от чего он сам, в сущности, глубоко страдал и от чего ныла его собственная душа».

До 1929 года Грандов так и работал в газете «Беднота», затем подвизался то в журналистской, то в редакторской сфере, пока в 1949-м не получил восемь лет лагерей по 58-й статье. В 1954 году его реабилитировали и освободили за недоказанностью обвинений.

В 1957 году у Грандова случилось кровоизлияние в мозг. Речь почти потерял, но сознание было ясным. Он отлично играл в шахматы.

27 ноября попросил почитать ему Маркса. Нашли «Капитал». Он покачал головой: нет. Догадались — хочет книгу «Дочери Маркса».

Читали до той страницы, где Поль и Лаура Лафарг решили покончить с собой. Кивнул головой: хватит, спасибо.

Утром следующего дня его нашли повесившимся на батарее на брючном ремне.

В декабрьские дни 1925 года Айседора Дункан жила в Париже.

После смерти Есенина, едва пошли пересуды в прессе, она сообщила журналистам: «Между Есениным и мною никогда не было ссор, и мы никогда не были разведены. Я оплакиваю его смерть с болью и отчаянием».

Они действительно официально так и не смогли развестись. Ко всем прочим уголовным делам Есенина могло добавиться и ещё одно — он был двоежёнцем.

По закону Дункан как жена могла вступить в право наследования, но она сразу же отказалась, несмотря на крайне печальное материальное положение, подорванное к тому же именно Есениным.

Спустя какое-то время Дункан призналась Ирме:

— Я рыдала о нём много долгих часов, сколько могла… Сейчас у меня полоса сплошных невзгод, и часто посещает искушение последовать его примеру. Только я уйду в море.

Она действительно совершит попытку утопиться — после очередных своих гастролей, в Ницце.

Увидев ушедшую под воду женщину, за ней бросился один английский офицер — и спас.

Очнувшись и отплёвываясь, она не без самоиронии произнесла:

— А прекрасная была сцена для фильма…

Если так хочется сцену для фильма — судьба подыграет.

Последний концерт она даст в Париже в театре «Могадор».

14 сентября 1927 года Дункан садилась в гоночную машину.

Обернувшись к своим знакомым, весело помахала рукой и сказала:

— Прощайте, друзья мои. Я еду к славе!

Её длинный красный шарф скользнул за борт. Машина тронулась, шарф накрутился на колесо; рывок — шарф сломал ей позвоночник и порвал сонную артерию.

Умерла мгновенно.

Тут же собравшаяся толпа разорвала шарф на клочки: верёвка повешенного, говорят, приносит счастье.

Детей Дункан погубила закрытая машина, а её саму — открытая, «бугатти».

Водителем машины был её последний молодой любовник. Никакой не Иван, конечно.

На аукционе в Ницце он продал свою злосчастную машину за огромную по тем временам сумму — 200 тысяч франков.

Дункан похоронили в Париже на кладбище Пер-Лашез. За гробом шли около пяти тысяч парижан.

Венок прислало и советское правительство.

После смерти Есенина начались судебные тяжбы за права на его наследие.

Семья Есениных пыталась добиться признания отца, Александра Никитича, наследником.

Однако заявления подали и Зинаида Райх, и Анна Изряднова, и Надежда Вольпин.

Весной 1926 года московский народный суд определил наследников, опубликовав их имена в газете «Вечерняя Москва». К наследникам были отнесены родители поэта, две сестры, жена Софья Андреевна и четверо детей: Татьяна, Константин, Юрий и Александр.

Зинаида Райх, оскорблённая тем, что женой Есенина значится не она, столько всего вытерпевшая, а Софья Андреевна, снова подала иск, попытавшись доказать неправомочность признания Толстой наследницей.

В случае, если бы суд встал на её сторону, основными наследниками становились бы её дети как последней, после отказа Дункан, официальной жены Есенина.

В качестве доказательства Зинаидой Райх использовался всё тот же факт: если Есенин женился на Толстой без оформления развода с Айседорой Дункан, значит, брак с Толстой юридически неправомочен.

Суд тянулся ещё два года.

По итогам суда часть прав была отсужена.

Дети Райх, Татьяна и Константин, получили крупную сумму — часть гонорара за собрание сочинений Есенина.

Райх удалось купить на эти деньги дачу в Подмосковье, оформив её, согласно закону, на детей.

Это показывает реальный уровень доходов Есенина: даже части гонорара хватило на приобретение жилья.

Софья Толстая-Есенина отказалась от положенной ей пожизненной пенсии в пользу родителей Есенина и их младшей дочери Александры.

В той или иной форме претензии к Софье Андреевне имела не одна Зинаида Райх.

Показательно письмо её матери Ольги Константиновны одной из своих корреспонденток вскоре после смерти Есенина: «Сейчас мне одна знакомая рассказала, что Соню обвиняют, что она не создала ему „уюта“, а другие говорят, что она его выгнала. Да какой же можно было создать уют, когда он почти всё время был пьян, день превращал в ночь и наоборот, постоянно у нас жили и гостили какие-то невозможные типы, временами просто хулиганы, пьяные, грязные. Наша Марфа с ног сбивалась, кормя и поя эту компанию. Всё это спало на наших кроватях и тахте, ело, пило и пользовалось деньгами Ес[енина], кот[орый] на них ничего не жалел. Зато у Сони нет ни башмаков, ни ботков, ничего нового, всё старое, прежнее, совсем сносившееся. Он всё хотел заказать обруч[альные] кольца и подарить ей часы, да так и не собрался. Ежемесячно получая более 1000 рублей, он всё тратил на гульбу и остался всем должен: за квартиру 3 мес., мне (еще с лета) около 500 руб. и т. д. Ну, да его, конечно, винить нельзя, просто больной человек. Но жалко Соню. Она была так всецело предана ему и так любила его как мужа и поэта, что большей преданности нельзя найти. Просто идолопоклонство у неё было к нему…»

После смерти Есенина и до 1927 года Софья Андреевна была хранительницей Музея Есенина при Всероссийском союзе писателей. Затем музей закрыли.

Толстая была верна памяти мужа всю жизнь. В сталинские годы именно она в качестве редактора и составителя, наряду с Василием Казиным и Петром Чагиным, отвечала за выпуск время от времени публиковавшихся сборников стихов Есенина.

В течение многих лет была директором Музея Л. Н. Толстого в Москве. Замуж больше не выходила.