Макс Ронге - Военный и промышленный шпионаж. Двенадцать лет службы в разведке

Антанта тоже развила бурную деятельность, стараясь укрепить свое влияние в русском правительстве и армии, используя, как доложил вернувшийся из России в начале марта военный атташе одной из нейтральных стран, офицеров-наблюдателей, давно имевшихся во всех крупных русских штабах. Всего в них работало восемьдесят французов и сорок англичан.

Между тем Брусилов в одной из перехваченных нами радиограмм выразил надежду на то, что все повернется к лучшему. В таком же духе в своем послании, завизированном начальником Генерального штаба Алексеевым, к «героическим солдатам и матросам» обратилось и русское военное министерство.

Стремление к миру мужиков, распространение революционных проявлений в войсках, отмена отдания чести офицерам в тылу и обращения к русским солдатам представителей различных политических партий привели к тому, что рядовые и недовольные введенными новшествами офицеры стали выступать против усилий, предпринимавшихся Антантой для продолжения войны Россией. Поэтому, преодолевая возражения кайзера Карла, Людендорфа и некоторых высших армейских чинов, разведывательное управление развернуло оживленную пропагандистскую деятельность. Мы не считали «бесчестным» заниматься разложением армии противника и подрывом дисциплины в его войсках. Причем руководство такой работой было возложено на гауптмана Генерального штаба Пантелия Боровицу.

Им были сформированы многочисленные группы, в каждую из которых входил офицер разведки, одновременно выполнявший функции переводчика, и три-четыре солдата. Их задачей являлась доставка в окопы противника соответствующего пропагандистского материала, печатных изданий, в том числе и выпускавшейся под патронажем разведуправления газеты военнопленных «Неделя», а также организация переговоров с личным составом русской армии. Одновременно им поручался сбор разведывательных сведений и вообще любой информации, что в условиях прекращения поступления пленных и перебежчиков являлось весьма важным и давало очень хорошие результаты.

Определенное время нам казалось, что влияние Антанты, в том числе и в глубоком тылу русских войск, начало снижаться, а популярность ее противников — Керенского и вождя рабочих, председателя Совета рабочих и солдатских депутатов Чхеидзе — наоборот, расти. Одновременно дружески расположенные к нам представители нейтральных стран советовали не предпринимать сколь-либо серьезных военных операций, чтобы не дать русским возможности сплотиться для оказания сопротивления.

Что же касалось русского военного министра, то прекращение противником активных боевых действий его начало сильно беспокоить, и в конце марта ему стали мерещиться признаки готовящегося наступления немцев на Петербург. Об этом нам стало известно из подслушанного телефонного разговора русских, позиции которых располагались напротив окопов солдат эрцгерцога Иосифа [291] Эрцгерцог Иосиф (1872–1962) – последний фельдмаршал в истории Австро-Венгрии. Это звание ему было присвоено перед самым окончанием войны 24 октября 1918 г. . И надо признать, что взятие 3 апреля 1917 года немцами штурмом Червищенского плацдарма на реке Стоход [292] Стоход – река, протекающая в пределах Волынской области Украины, правый приток Припяти. давало основания так думать и послужило поводом для проведения русскими контрпропаганды. Тем не менее они никак не отреагировали на это и даже не предприняли никаких контратак. Более того, через парламентеров или возгласами из окопов русские начали даже вводить нас в курс дела в отношении каждого передвижения своих войск.

Это дополняло сведения, получаемые радиоразведкой в результате перехвата огромного числа различных радиограмм. И надо отметить, что революция вызвала чрезвычайную болтливость, сводившую на нет все попытки введения новых шифров.

Желая поднять боевой дух солдат, русский военный министр Гучков совершил явную глупость, послав на фронт делегацию рабочих. Это не только не принесло желаемого результата, но и привело к заметному ослаблению дисциплины в войсках. Признаки этого оказались настолько яркими, что не заметить такого было невозможно — на некоторых участках фронта русские солдаты разрушили собственные заграждения, закидав их ручными гранатами или предварительно заминировав. В других местах они побросали гранаты в находившиеся поблизости болота, а кое-где даже начали забрасывать гранатами огневые позиции своих же орудий, если их расчеты под влиянием иностранных офицеров открывали огонь, нарушая «воцарившийся мир».

К тому же одни русские солдаты стали настаивать на введении четырехчасового рабочего дня, а другие начали помогать нашим солдатам при проведении ночных работ, освещая местность сигнальными патронами. Мы даже решились посылать революционно настроенных военнопленных к их товарищам, чтобы они вместе с ними организовывали поджоги и прочие беспорядки в своем же тылу.

Между тем переговоры, начатые по инициативе наших разведывательных групп с солдатскими комитетами, продвигались. Вскоре мы установили контакты со 107 из 214 дивизий, находившихся на фронте, а из боевых порядков 81-й русской пехотной дивизии для облегчения таких переговоров в наши окопы была протянута даже линия телефонной связи. Причем на русскую Пасху, приходившуюся на 15 апреля, от русских поступило рекордное число предложений по братанию.

Конечно, у такой пропаганды имелись и свои негативные стороны. Препятствием на пути наших усилий по достижению мира являлось единодушное нежелание русских идти на заключение специального соглашения. Они стремились к установлению мира во всем мире, и проводимая ими пропаганда этого вызывала все большее отторжение от Англии, которую все чаще стали обвинять в том, что именно она являлась истинным зачинщиком войны и причиной ее постоянного продления. В результате Антанта вскоре разочаровалась в русской революции.

Между тем 1 мая мы перехватили радиограмму генерала Алексеева, в которой он обещал поддержку британскому командованию всеми силами, если это позволят погодные условия. Однако англичане, так же как и мы, хорошо понимали, что вопрос заключался вовсе не в погоде, а в заметно пошатнувшейся в русской армии воинской дисциплине. В результате Россия не приняла участия в начавшемся в марте решительном наступлении Антанты, а также итальянцев в мае 1917 года, и центральные державы смогли перебросить войска на угрожаемые участки с русского фронта.

Для того чтобы еще больше исключить из боевых действий русское направление, немцы привезли на французский фронт пленных русских солдат и передали этих военнопленных в руки боевых товарищей, встретивших их со словами благодарности. Однако они не смогли сообщить ничего особенного о моральном состоянии французов, которые шли в атаку только по приказу своих командиров. При этом поразительным явилось то, что германская разведка не стала продолжать отслеживать это состояние и проморгала тот момент, когда начавшиеся беспорядки во французских дивизиях открыли возможность добиться большого успеха.