Татьяна Фрейденссон - Дети Третьего рейха [litres]

А ведущей силой организации «Негласная помощь для военнопленных и интернированных лиц», той самой, которой и сейчас заправляет Гудрун Гиммлер, были и по сей день являются в первую очередь женщины, старые нацистки. Например, Гертруда Хеер, она жена покойного нацистского преступника. Я с ней встречалась, тоже в роли сторонницы, была у нее дома. Она жила в старой части Гамбурга, где полно музеев. Когда я пришла, она сидела в величественной позе в кресле, над которым висел портрет Адольфа Гитлера. Она говорила очень властным тоном и всё время рассказывала только о Третьем рейхе. Вся гостиная в квартире была заполнена нацистской атрибутикой: и Гитлер, и свастики. Было ужасно неприятно там находиться. Рядом с креслом ее стояли банки пива. Когда я спросила, зачем они здесь, она ответила, что по вечерам к ней приходят молодые соратники, которым она рассказывает о тех временах, Третьем рейхе. Она была самим воплощением фанатизма, на 150 процентов. Я встречала многих таких женщин, которые, как Гертруда Хеер и Гудрун Бурвиц, попросту жили Третьим рейхом. Гертруда Хеер умерла лишь несколько лет назад. Такие, как она, жены преступников доживают до очень преклонных лет. И часть своего имущества, в том числе большую виллу на острове Рюген, Гертруда Хеер завещала нацистам, что, кстати, является обычной в ”коричневых“ сообществах практикой, – подобным образом поступают очень многие бывшие нацисты из организации ”Негласная помощь“. На деньги, полученные от старых нацистов, новые покупают себе дома, ведут ”просветительскую“ работу. Благодаря именно таким пожертвованиям у них нет нужды в средствах.

Отчего так происходит? Я много думала. Причиной тому явилось отсутствие дискуссии между немцами в послевоенной Германии, а именно отсутствие серьезного, основанного на доказательствах, анализа причин и событий времен Третьего рейха, анализа собственной вины. К примеру, Никлас Франк сломал своей книгой существующее в Германии табу. Сломал однозначно, яростно: мой отец – преступник, моя мать была заодно, моя семья поддерживала Гитлера. До него таких примеров в Германии не было, чтобы кто-то открыто заявил, что его отец нацистский преступник. Это был мужественный поступок. Я была потрясена его книгой. Я восхищалась мужеством Франка, понимая, как важно для Германии говорить на эту тему. Ведь мы представляем собой общество молчунов. Замалчиваем всё, что связано с виной немцев во времена Третьего рейха.

Мне кажется, дети нацистов стали писать книги о своих отцах только после того, как умирали их матери. Так было, наверно, легче. Никласу Франку, тоже написавшему книгу уже после смерти матери, нужно было излить всю ненависть к своим родителям, чтобы было легче жить. Не случайно, думаю, подобного рода книги стали появляться довольно поздно, лишь в 60-е и 70-е годы, видно, пришло время для них.

Разумеется, прошлое доставило много страданий детям известных нацистов. Им приходилось постоянно жить с ощущением вины, с молчанием. Чтобы нарушить его, понадобилось очень много времени. Тем важнее открытая дискуссия на эту тему. Ведь неонацисты в Германии становятся опасной силой. Сегодня это не просто бритые наголо скинхеды в тяжелых ботинках. Нет. Они носят приличные костюмы, они образованы, они ловко оперируют фактами и пытаются представить НДПГ обычной партией. Следует отметить, что партия неонацистов всё более открыто проповедует национал-социалистические идеи. Ее фракции уже сидят в парламентах двух федеральных земель – Саксонии и Мекленбурге. Они постоянно совершенствуют свою риторику, аргументы в дебатах с полицией, ведомством по охране конституции. Они стремятся получить депутатские мандаты, теперь для них важно не выделиться, а чтобы их признали. Это процесс скрытый и потому очень опасный. Тем более что в этом участвует всё больше женщин, целые семьи. То есть они постоянно ”варятся“ в своих преступных убеждениях. Бюргер стал намного большим радикалом, чем был раньше. Мы вскрываем всё больше фактов о наличии оружия, проведении занятий по военной подготовке.

Если в Германии вдруг случится серьезный экономический кризис, увеличится число безработных или, что намного хуже, продолжится политика сокращения расходов на молодежную политику, образование, то неонацисты могут значительно расширить свои позиции. Именно там, где гражданское общество оставляет белые пятна, находят место и применение неонацистские идеи. Сейчас, особенно в сельских регионах, неонацисты выступают с лозунгом ”Мы придем в города из деревни“. Они приходят в спортивные, стрелковые клубы, поначалу становятся их рядовыми членами, водят туда своих жен и детей, постепенно, исподволь начинают проповедовать свои политические взгляды. Таким образом они скрытно распространяют свое влияние. Их цель – новое немецкое государство, новый Третий рейх, а времени у них достаточно.

Буквально в прошлые выходные состоялась тайная встреча, в которой участвовал более 300 неонацистов, они пришли вместе с семьями, детьми. Полиция отказалась контролировать ход встречи. Нам, журналистам, практически не удалось ничего сфотографировать – было опасно. Нас же уже знают в лицо.

Но мы не только ”охотимся“, но и ведем просветительскую работу. Я и мои коллеги бываем в школах, встречаемся с молодежью. Нас приглашают церкви. Мы показываем массу фотографий, сделанных тайком на встречах неонацистов. И очень много молодых людей интересуются нашей работой, очень многие хотят участвовать в ней с удовольствием и не хотят нового рейха».

К Катрин Гиммлер неонацисты тоже приставали – в этом она призналась, когда мы обсуждали с ней то, о чем говорила мне Андреа Рёпке. Гиммлер сказала:

– Нацисты со всей Европы выходили со мной на контакт, обычно анонимно, через Интернет, это для них способ атаковать тебя, подобраться как можно ближе. Я даже пообщалась с некоторыми и убедилась: им совсем не стыдно за то, чем они занимаются. Но в целом, должна сказать, я счастлива, что неонацисты не атаковали меня агрессивно. Нет, были какие-то совсем ужасные люди. Я ведь опубликовала книгу в 2005-м, и с того времени ее перевели на много языков. И в этой книге я четко обозначила свое отношение к двоюродному деду Генриху Гиммлеру, к Гитлеру и Третьему рейху. Поэтому – ну да, писали мне, чтобы облить меня грязью, сказать, что я позорю фамилию Гиммлер. Было такое. Но было и другое. После написания книги многие люди связываются со мной через издателей – и для этих людей очень важно обменяться со мной опытом, рассказать об истории своей семьи. Во многих случаях они говорили, что для них было важно прочитать мою книгу, потому что появились мысли у них самих провести семейное расследование. Потому что во многих немецких семьях разговоры о Третьем рейхе до сих пор табу. Хочется надеяться, что за последние годы что-то сдвинулось с мертвой точки для этих семей, ведь молодое поколение говорит об этом всё больше и больше… А неонацистов я не боюсь. Я просто не отвечаю им.