Владислав Шпильман - Пианист [litres]

18 января 1942 года

Национал-социалистическая революция выглядит нерешительной, с какой стороны ни посмотреть. История повествует нам об ужасных деяниях и жестоком варварстве во времена Французской революции. Большевистская революция также допустила дикие зверства в отношении правящего класса, творимые животными инстинктами недочеловеков, полных ненависти. Мы можем скорбеть об этих деяниях или осуждать их с гуманистической точки зрения, но мы вынуждены признать их безусловную, неостановимую и необратимую природу. Сделок не заключалось, не было притворства, уступок никто не делал. То, что сделали эти революционеры, они сделали искренне, решительно, без оглядки на совесть, мораль или обычай. И якобинцы, и большевики вырезали правящие высшие классы и казнили монаршие семьи. Они порвали с христианством и объявили ему войну, намереваясь стереть его с лица земли. Им удалось вовлечь людей своих наций в войны, ведущиеся с энергией и воодушевлением, – революционные войны прошлого, сегодняшняя война с Германией. Их теории и революционные идеи оказали огромное влияние за пределами их собственных границ.

Методы национал-социалистов иные, но в основе своей и они преследуют единственную цель: истребление и уничтожение людей, которые думают иначе, чем они. На сегодняшний день расстреляно немало немцев, но этот факт замалчивают и скрывают от общественности. Людей заключают в концентрационные лагеря и оставляют там чахнуть и погибать. Общественность ничего об этом не слышит. Если собираешься арестовывать врагов государства, нужно иметь смелость публично обвинить их и предать правосудию.

С одной стороны, они объединяются с правящими классами в капитале и промышленности и поддерживают капиталистический принцип, с другой – проповедуют социализм. Они объявляют себя сторонниками права на личную и религиозную свободу, но разрушают христианские церкви и ведут тайную, подпольную борьбу с ними. Они говорят о принципе «фюрера» и правах одарённых людей свободно развивать свой талант, но ставят всё в зависимость от членства в партии. Даже самые способные и блестящие личности остаются незамеченными, если они вне партии. Гитлер говорит, что несёт мир всему миру, но в то же самое время угрожающе накапливает вооружение. Он говорит миру, что не намерен поглощать другие нации и превращать их в немецкие государства, как и отрицать их право на собственный суверенитет, но как тогда быть с чехами? с поляками и сербами? Особенно Польша – там не было никакой необходимости отбирать суверенитет у нации, живущей на собственной отдельной территории.

А взгляните на самих национал-социалистов – насколько они сами действительно живут по принципам национал-социализма: взять, например, идею, что общее благо превыше индивидуального. Они требуют от обычных людей соблюдать этот принцип, но сами этого делать не намерены. Кто противостоит врагу? Народ, а не партия. Теперь они призывают в армию увечных, пока здоровые, крепкие молодые люди работают на партийных должностях и в полиции, далеко от линии фронта. Почему их освобождают от службы?

Они конфискуют имущество поляков и евреев, чтобы пользоваться самим. Теперь полякам и евреям нечего есть, они живут в нужде, замерзают, а национал-социалисты не видят ничего плохого в том, чтобы всё забирать себе.

Варшава, 17 апреля 1942 года

Я провёл множество мирных дней здесь, в Институте физкультуры. Я почти не замечаю войны, но не могу чувствовать себя счастливым. То и дело слышно всякое. Новости полны событий за линией фронта: перестрелки, происшествия и так далее. В Лицманштадте [Лодзь] убили сотню человек – можно сказать, казнили без вины – потому что какие-то бандиты стреляли в трёх полицейских. То же произошло и в Варшаве. Это приводит к распространению не страха и террора, а отчаянной решимости, злобы и растущего фанатизма. На Пражском мосту двое мальчишек из гитлерюгенда донимали поляка, а когда тот стал защищаться, позвали на помощь немецкого полицейского. Поляк пристрелил всех троих. Большой армейский автомобиль попросту переехал рикшу с тремя пассажирами на площади перед почтамтом. Водитель рикши был убит на месте. Собралась толпа, но автомобиль продолжал двигаться. Один немец попытался его остановить. Тогда повозка рикши застряла в колёсах автомобиля, так что ему пришлось остановиться. Водитель и пассажиры вышли, извлекли повозку и уехали.

Некоторые поляки в Закопане не сдали лыжи. В домах прошли обыски, и двести сорок человек были отправлены в Аушвиц, концентрационный лагерь на востоке, который внушает всем ужас. Гестапо там замучивает людей насмерть. Они загоняют несчастных в камеру и быстро разделываются с ними, травя газом. Людей зверски избивают на допросах. А ещё есть особые пыточные камеры: например, такая, где жертву привязывают за руки к колонне, которую затем поднимают, и жертва висит там, пока не потеряет сознание. Или запирают в ящик, где можно только сидеть скорчившись, и держат там до потери сознания. Какие ещё дьявольские штуки они выдумали? Сколько совершенно невинных людей сидит в их тюрьмах? Еды с каждым днём становится меньше; в Варшаве усиливается голод.

Томашув, 26 июня 1942 года

Я слышу органную музыку и пение из католической церкви. Вхожу – дети в белых одеждах, принимающие первое причастие, стоят перед алтарём. В церкви толпа. Они как раз поют «Славься, Жертва», и священник произносит благословение. Я позволил ему благословить и меня тоже. Невинные дети, в польском ли городе, в немецком ли, в другой ли стране – сейчас они все молятся Богу, а через какие-то несколько лет будут сражаться и убивать друг друга в слепой ненависти. Даже в старые времена, когда нации были более религиозны и называли своих правителей христианскими величествами, всё было так же, как сейчас, когда люди отходят от христианства. Кажется, человечество обречено совершать больше зла, чем добра. Величайший идеал на земле – человеческая любовь.

Варшава, 23 июля 1942 года

Если читать газеты и слушать новости по радио, можно подумать, что всё отлично, мир неизбежен, война уже выиграна, а будущее немецкого народа полно надежды. Но я просто не могу в это поверить, хотя бы потому, что несправедливость не может одержать верх в долгосрочной перспективе и способ, которым немцы управляют завоёванными странами, не может не вызвать рано или поздно сопротивление. Мне стоит только взглянуть на условия жизни здесь, в Польше, хотя я всё равно вижу немного – нам очень мало что говорят. Но мы всё равно можем составить ясную картину из всех замечаний, разговоров и сведений, которые слышим каждый день. И если здесь методы администрации и управления, угнетение местного населения и операции гестапо неимоверно жестоки, полагаю, в остальных завоёванных странах во многом происходит то же самое.